Лейла Элораби Салем - Святость над пропастью

– Я много читал ваши научные труды, отец Дионисий, – наконец проговорил Жозеф Теодорович, специально поменяв суть разговора, – вы – умный человек, у вас прекрасный слог, а наша святая церковь безгранично доверяет вам. Я вижу в вас потенциал, мне нужны такие люди как вы; стало быть, я могу вам всецело доверять, зная наперед, что вы справитесь.

– Вы слишком высокого мнения обо мне, Ваше Высокопреосвященство. Я не думаю, что лучше других.

– Но и не хуже. Вам пришлось проделать сложный путь прежде, чем стать тем, кем являетесь сейчас. Я собираюсь назначить вас викарием и катехизатором этого собора, о том сообщу во всеуслышание после моего возвращения из Кракова.

– Но…

– Вы справитесь, отец Дионисий. С Божьей помощью справитесь».

– После заседания в Сейме и Вене, где отец Жозеф Теофил Теодорович как депутат представлял интересы польских армян, я занял должность викария в 1909 году, – закончил продолжение своей биографии отец Дионисий, устало опустив голову.

– Что за должность такая? – спросил инспектор, всем видом показывая, что чрезвычайно далек ото всех религиозных дел.

– У нас в католической церкви викарий – это епископ, не имеющий своей епархии, но помогающий в управлении епископу; проще говоря, епископ-помощник.

– Получается, вы были правой рукой Жозефа Теофила Теодоровича?

– В какой-то степени да, я всегда служил праведно и честно выполнял свой долг.

– Да, Теодоровичу повезло немного больше, чем вам, не так ли, гражданин Каетанович? – инспектор приподнял одну бровь, усмехнулся в усы недоброй улыбкой. – Ему повезло, что он умер раньше, чем его схватили. Останься он жив, то разделил бы судьбы тех, кто сейчас трудится в лагерях где-нибудь в Сибири.

Неприятный холодок пробежал по телу отца Дионисия и к горлу подступил тугой комок, что-то больное кольнуло под сердцем, в невольном страхе он прошептал, обращаясь ни то к инспектору, ни то к невидимому-непонятному собеседнику:

– Но за что?

– За призывы к мятежу и расколу страны. Согласитесь, то дело серьезное, не мелкое хулиганство.

– Ни почивший архиепископ, ни я, ни кто-либо из нашей среды ни в мыслях, ни на словах не призывали к мятежу и бунту, ибо тогда пролилась бы кровь. Великий архиепископ был патриотом и защищал земли, где прожил всю жизнь. Он желал лишь одного: мира между тремя славянскими народами – русскими, украинцами, поляками, ибо только так можно противостоять угрозе с запада.

– А, пустое, – махнул рукой инспектор и вновь закурил, – все вы одинаково твердите, а по правде вам и дела нет до славян. Вы чужды нам по языку, традициям, крови; где же вам нас понять?

Отец Дионисий замер, внутри пылая праведным гневом, однако сдержался, не стал ничего отвечать ему. Но лишь бредя за охранниками по мрачному туннелю коридоров, раз за разом возвращался мысленно к незаконченному разговору, коря самого себя за трусость и нерешительность, а затем обвиняя инспектора в клевете, хотя – кто мог знать тогда, во время пышных похорон архиепископа, что тайные завистники и недруги напишут на него донос, из-за которого он ныне здесь – как преступник.

Следующим днем все повторилось: те же коридоры-развороты, тот же заглушающий остальные чувства страх перед неизбежным. Единственной отрадой оставался тихий, теплый кабинет инспектора, там жизнь текла привычной неспешной чередой: инспектор слушал, закуривая сигареты, а он, отец Дионисий Каетанович, продолжал свой сказ о годах счастливой молодости, когда судьба складывалась более, чем благополучно.

«Служба во львовском соборе – среди своих стала для отца Дионисия значимым, важным, а – главное – лучшим периодом жизни. Он помогал архиепископу в церковных делах, он присутствовал на мессах в воскресных службах, с замиранием сердца вслушивался в древне-армянский язык – грабар, на котором проходили все богослужения, впитывал душой и телом знакомые-привычные слова, эхом отзывающиеся под сводами собора.

В 1911 году отца Дионисия направили в город Снятыни на должность администратора главного собора – архиепископ полностью доверял ему, а посему решил не сразу, но постепенно – оберегая от тайных завистников и злых языков, повысить его в сане, даже не смотря на его прошлое служение в ордене реформаторов. До того, как покинуть Львов и с новыми силами – на новом месте приступить к своим более важным обязательствам, сулящих со временем высшим саном, отец Дионисий отправился в длительную поездку в Краков – сам архиепископ решил взять его с собой, показать-познакомить с главными духовниками страны, приоткрыть двери в вышину – за духовное рвение перед церковью и священным престолом. Святых отцов как всегда сопровождал личный секретарь архиепископа Франциск Комусевич.