Александр Бубенников - Грозы царь – Иван Грозный

Митрополит Макарий думал о плодах свого наставничества, совсем непродолжительного по срокам и, возможно, еще видимого по плодам. Да, это прекрасно – Библия, затверженная наизусть. Запавшие в душу отрока любимые библейские тексты и яркие исторические примеры, говорящие о сути царской власти и ее божественном происхождении. Но тревожная фантазия отрока создает из затверженных библейских текстов и моих рассказов о прямом родстве Рюриковичей и римских кесарей. И все это для торжества мистической идеи Москвы – Третьего Рима – идеальный фантастический мир, куда Иван уходит, как пророк Моисей на гору Сион, отдыхать и торжествовать духом от своих повседневных недетских страхов, поражений и унижений. Один случай с Иоасафом в его спальне чего стоит – такое вовек, до самой смерти не забывается. И, отринув страхи и ужасы боярской грызни, отрок Иван в своем фантастическом преломлении созерцает величественные образы ветхозаветных избранников и помазанников Божьих – Моисея, Давида, Соломона, Саула. И как страстно, излишне страстно старается, словно в зеркале, в образах пророков и царей, разглядеть свою царственную божественную фигуру этот отрок. Ему по сердцу озаренная блеском и величием его собственная царственная особа в подобном отражении. Отрок в своих фантастических видениях о собственном царстве чует своим сердцем и трепетной душой то, что не чуяли его предки, великие князья и государи московские. Как живо отрок почувствовал в себе царя в первородном библейском смысле, настоящего помазанника Божьего с царственным «Я есьм от Бога и римских и византийских императоров»… Как мистично его, отрока, царское происхождение и стремление венчаться на царство шапкой Мономаха, так и не менее мистичны поползновения о конце «династии последних Рюриковичей», о зарождении новой династии через тайну брака Ивана-государя – тем более в интересах всех, и латинян и иудеев, в том числе… Бывает так или не бывает, что интересы Руси православной совпадают с корыстными интересами латинян и иудеев «иметь на троне своего монарха» – для борьбы с османами, покорения мира и прочего?.. Вряд ли…

Мысли глубоко задумавшегося владыки оборвал вопрос звонким голосом отрока-государя:

– Владыка, давно хотел спросить тебя о поездке в Николин град – Можайск, на молебен к Николе Можайскому Чудотворцу… Помнишь, владыка, ты обещал мне сказать – был ли знак от Николы Чудотворца о моем скором восшествии на царство и превращении Николина града в Священный град Русских?..

Макарий, словно что-то вспомнив, легко ударил себя ладонью по лбу и торжественно сказал:

– Был, государь, знак добрый Николы Можайского Чудотворца! Быть царю русскому Ивану Четвертому, помазаннику Божьему, в Москве – Третьем Риме! Быть Священному граду русских по такому случаю, тем более, что не было до Ивана Четвертого царей на престоле московском…

– А какой знак подал Никола Можайский?.. – спросил совершенно серьезно отрок Иван.

– Улыбнулся Никола, услышав мои молитвы, государь. Град Священный повыше к небесам поднял и мечом сверкнул, как молнией при грозе. Возможно, мне так показалось, государь…

– Да не показалось тебе владыка… Так и должно быть – и первому Священному граду русских при скором восшествии на царство первого царя русского… Грозы царя, воистину Грозного… Деда моего Ивана величали Грозным за одно, меня ж с грозой сравнивать будут… Со столь же страшной грозой для врагов Руси, сколь и очистительной для святости Руси святой и православной…

– Пусть будет так, государь…

– Так, владыка… Вот и приспело времечко подумать не только о Третьем Риме, но и о Священном граде Николы – Бога Русского…

Интриги и козни придворные занимали Думу боярскую гораздо больше, чем дела государственные, внешние и внутренние. Владыка Макарий словно в воду глядел: быстро сдувало временщиков и жалка была их незавидная участь.

Как торжествовала партия Шуйских, когда после низвержения Ивана Бельского, вслед за старшим братом Василием Немым власть в стране перешла к его младшему брату Ивану Шуйскому. Еще год назад при помощи владимирского и новгородского войска Ивану Шуйскому удалось свергнуть вместе с главой Думы Иваном Бельским и митрополита Иоасафа, сторонника нестяжателя Максима Грека и ставленника партии Бельских. Только поставленный новым властителем в митрополиты Макарий Новгородский, с опорой на тех же новгородских дворян, участвовавших в мятеже 3 января 1542 года, устранил Ивана Шуйского так неприметно и невозвратно, что, ссылаясь вначале на обрушившуюся на него тяжкую болезнь, тот сам отказался от власти, попросту перестал появляться в Думе.