Виктор Марочкин - Небо Славян

Данко резко открыл глаза. Его рубаха была насквозь мокрая от пота. Сон, что приснился ему, был его воспоминанием о походе в южные земли. В хате было еще совсем темно. Мать с отцом спали в другой комнате, и оттуда доносилось глухое похрапывание отца. Ратмир спал рядом, повернувшись к брату спиной и подложив ладони под голову.

Молодой воин не спеша сел на скамейку, огляделся, протер лицо ладонями. Ложиться спать он не собирался, да и сон не пошел бы уже. Встав, Данко потихоньку, чтоб никого не разбудить, направился на улицу. На дворе стояла гробовая тишина, слышалось посапывание коня в стойле и где-то далеко небольшой лай и грызня бродячих собак. Небо было звездное, а луна хорошо освещала землю. Постояв немного и подышав свежим прохладным воздухом, Данко подошел к бочке с чистой водой и умыл лицо и шею. Вода была прохладная, и бодрость мгновенно пришла к старшему сыну.

Постояв немного, он услышал, как скрипнула дверь, и шаги в его сторону. За время, которое он провел в дружине, ему пришлось многому обучится: различать шаги, вслушиваться в тишину, ведь это не раз помогало выходить живым из крайне сложных ситуаций. Когда от таких осторожных и тихих действий зависела жизнь не только твоя, но и тех людей, которые вместе с тобой стоят плечом к плечу и при надобности заслонят от удара, с которыми делишь все тягости и невзгоды походной жизни, когда дружина становится для тебя семьей, и за каждое неправильное действие ты в ответе не только перед старшими, но и перед самим собой, перед Богами.

Обернувшись, Данко увидел идущего к нему младшего брата. Подойдя, они молча поздоровались, пожав друг другу руки, и Ратмир направился к той же бочке с водой, чтобы умыться.

Младший брат выглядел более уставшим, видать, усталость была посильнее, и кратковременный отдых еще не восстановил сил молодого словенца. Ратмир умылся, и его лицо наполнилось энергией свойственной его молодому и крепкому телу, и вся усталость тут же улетучилась.

– Скоро будет светать, надо бы нам уже выходить, – присев на скамью возле хаты, Данко первым начал разговор.

– Вот-вот и встанет отец, у нас все приготовлено, оденемся и выходим, – Ратмир посмотрел на старшего брата.

– Ну, хорошо, свои вещи я оставил на дворе под навесом, – Данко указал на место, где стоял его конь, – А ты, брат, иди одевайся, я буду ждать тебя на дворе.

После этого братья разошлись. Данко, зайдя под навес, где стоял конь, взял смотанную в шкуру одежду и размотал, достал кожаную рубаху, подвязал ее поясом, на ремень повесил свой походный боевой нож, с которым никогда не расставался, и вышел к хате. Там его уже ждал Ратмир. Братья переглянулись и взяли все то, что приготовили еще со вчерашнего вечера.

Ратмир взял лук, а старший брат решил пойти с копьем. У обоих был заплечный мешок с небольшой снедью, которую им положила мать. Данко взял кожаный курдюк, набрал воды с бочки.

Все было готово. Солнце еще не встало, но петухи уже начали извещать народ Словенска о восходе солнца. Братья молча взглянули в ту сторону, где должно восходить солнце, тем самым как бы прося Велеса о хорошей охоте, и двинулись в путь.

Они направились к выходу, где в частоколе имелся ход, специально сделанный кузнецом для разных нужд. Об этом ходе знал и сам князь, он лично разрешил Рату сделать его. Дружба Рата с Гостомыслом была крепка, и князь относился с уважением к семье кузнеца.

Ратмир подошел к ходу, снял засов с деревянной калитки и, навалившись плечом, открыл. Дверь наружу была сделана из сруба и потому была очень массивна. Ребенок или женщина не смогли бы открыть ее без чьей-то помощи. Следом за ним прошел Данко, и братья вместе задвинули обратно дверь. От прохода в изгороди вела небольшая тропка, которая сворачивала налево и уходила дальше к лесу. Этим проходом пользовался Рат вместе с сыном, матушка не нуждалась в проходе.

На горизонте уже начало розоветь, когда оба брата шли по тропке по направлению к лесу. Шли молча, наслаждаясь утренней тишиной и пением сверчков. Времени на разговоры им еще хватит, но что-то мешало заговорить им обоим, может это было какое-то неудобство, которое мешало развязать язык двум братьям, столько лет не видевшим друг друга.

К лесу двое словенцев подошли, уже когда солнце появилось на горизонте. Братья подошли к не слишком густому лесу и зашли в него. Видать, та молчаливость, которая стояла между братьями, надоела Данко, и он первый начал говорить с Ратмиром.

– Брат мой, с того момента, как я ушел из дома, прошло семь лет. Бьюсь об заклад, за это время в твоей жизни прошло много интересного, я бы с удовольствием послушал все это, – старший брат улыбнулся в усах и обратился к своему брату.