Виктор Марочкин - Небо Славян

Подходя ко двору, словенин увидел, что около дома стоит конь, и, видимо, был он не для пахоты. Конь был добрый, хорошо сложенный, была видна уздечка хорошей работы, не Словенской, но хозяина рядом не было. Ратмир вошел во двор, все было спокойно, по звуку молота, соприкасавшегося с железом, понял, что отец трудится за домом в кузнице, и направился туда.

Обойдя вокруг дома, он застал за работой отца. Тот был, как и обычно, в своем кожаном фартуке, черный от дыма и мокрый от пота, в руках держал раскаленную заготовку топора. Ратмир подошел ближе и окликнул отца.

– Отче! – заходя под навес, Ратмир окликнул отца.

– Ратмирушка, вернулся, сын мой! – кузнец бросил заготовку и подошел к сыну.

– Вернулся, отче, все сделал как ты и говорил, все передал, – сын поклонился и отчитался.

– Волю отца исполнил, молодец, но расскажешь позже, что тебе сказал староста, – отец положил на место молот и начал расстегивать фартук.

– Я видел коня на нашем дворе, но хозяина не приглядел, конь добрый, значит и хозяин не с низшего сословия, не к нам ли этот гость приехал?

– Это не гость, Ратмир, пойдем в хату, там мать стол накрыла, – Рат положил руку сыну на плечо и увлек его за собой.

Ратмир ничего не понимал, в его сознании даже и догадок не было, кто мог быть этим человеком. Они прошли до избы, отец зашел первым, сын зашел следом. Внутри мать хлопотала у печи, но его взгляд был устремлен на человека за столом. Там сидел старший брат. Ратмир не видел Данко семь лет, и для него это было большое удивление – увидеть его дома.

За все время, которое Данко пробыл в Новгороде, он сильно поменялся. Брат его помнил еще совсем юным. Со светлым лицом, еще с редкой бородой, юными и полными авантюризма глазами. Но сейчас его взору предстал совсем другой человек. За столом сидел высокий и крепкий муж. Жилистые руки, по которым можно было понять, что он зарабатывает себе на хлеб не мотыгой, проводя все свое время на полях, а держа меч и щит. Лицо покрывала густая борода, на правой брови был глубокий шрам, волосы были сплетены сзади в косу. Оружия при себе не было никакого, кольчуги тоже. Одет он был в простую белую рубаху, подвязанную поясом.

Когда зашел отец, Данко встал, следом зашел Ратмир, и старший брат улыбнулся в бороде. Сначала было, оба замешкались, но потом сразу же подошли и крепко обнялись. Мать, глядя на них, заулыбалась около печи, отец кинул на них добрый взгляд и, чуть улыбнувшись, пошел к корыту, и зачерпнув ковшом квасу, начал жадно пить.

– Ратмир, брат мой! Ну, здравствуй!

– Здравствуй, Брат! – после того как оба сына обнялись, они пожали друг другу руки выше кисти и поздоровались.

– Как ты вырос, возмужал, так бы и не узнал, если бы пришлось где встретиться, – Данко отошел назад и развел руками. – Такой красавец стал, от девок, наверное, не успеваешь отбиваться.

– Та он у нас на девок не смотрит больно шибко, ему дочка Гудислава в голову засела, Лада, сохнет по ней, как веник банный, – отец положил ковш обратно в бадью и повернулся к сыновьям, – Вон, хоть дурь из головы выгнать его послал, развеяться.

– Рат, оставь ты его в покое! Его дело молодое, каждый должен пройти через это, найти того, кто люб, – мать, накрывая на стол, заступилась за младшего.

– Ты, брат, я вижу тоже не сидел на печи, – Ратмир прихлопнул брата по плечу, – Так понимаю, хлеб ты добывал ратным способом, ну время будет еще рассказать, а я думаю тебе есть, что поведать.

– Много всякого было, пришлось повидать разное.

– Ну, хватит вам! Ратмир, иди умой руки с дороги, да рубаху смени, и сядем все вместе, сколько лет не собирались.

После того, как мать отправила Ратмира, остальные садились за накрытый стол. Хозяйка приготовила всякой вкусной снеди в честь приезда старшего сына. С зимы припасов в доме осталось не так уж и много, но на столе было чем полакомится. Отец, как глава семьи, сел в начале стола, по правую руку сидела жена, а с другой стороны – сыновья. Спустя немного времени к ним присоединился умывшийся и поменявший рубашку Ратмир. Все сидели за столом и кушали пшеничную кашу, на столе было еще сало и немного вяленой оленины, добытой Ратом на охоте, из питья были мед и квас, для зелени было еще рано, так что ели, что было. Младший сын жадно отрывал теплые куски только что спеченного хлеба и заедал им кусочки сала. Мед из сидевших пил только отец, остальные воздержались, Данко налил себе кваса, а мать и Ратмир не стали ничего пить. Пока ели, никто не разговаривал, видимо за полдня все успели проголодаться и налегали на еду. Так семья просидела за трапезой около четверти часа. Когда закончили, Рат уже выпил три чашки меда и слегка охмелел и, опрокинувшись спиной на стену избы, начал пристально рассматривать своих сыновей.