Андрей Батуханов - Ход конем

– Так точно, сэр!

– Капитан, делайте всё возможное и невозможное, но подданных Его Величества должны спасать лётчики британских ВВС, а не русские! Это же позор для всей нашей авиации! Высылайте лучший экипаж. Риск огромен, но это лучше, чем такой позор!

– Будет исполнено, – заверил его Престон и, как показалось Янгу, прошёл сквозь стену.

Через полчаса самолёт британских ВВС поднялся в воздух и взял курс на кукурузное поле. Но было уже поздно.

После того как VIP-персоны заняли свои места в салоне, одним из последних поднялся Подкопин. Он огляделся, отыскивая свободное место. На лавках по бортам сидели Тито, у ног которого калачиком свернулся Тигр, рядом нахохлилась Зденка Паунович, Кардель, Джилас, Глигорич, несколько членов Верховного штаба, генерал-лейтенант Корнеев, капитан Зеленин, офицеры советской миссии. Всего двадцать человек. Свободного места вроде бы и нет.

В этот момент из кабины пилотов показался Калинкин и спросил у Галактионова, который возился с трапом:

– Сколько?

– Двадцать, – ответил Иван и для пущей убедительности провёл ребром ладони по горлу. – Под завязку!

– Пассажиры ещё есть?

– Есть. Англичане. Десять человек.

– Не потянем, – сказал Калинкин и исчез в кабине пилотов.

Через мгновение появился Шорников и наклонился к Корнееву, сидевшему первым на длинной лавке.

– Товарищ генерал-лейтенант, – прошептал подполковник, – у нас двадцать пассажиров, это максимальная для нас загрузка. Остальных – на второй рейс.

– Вы мне гарантируете благополучный исход вторых рейсов?

– Такой гарантии дать не могу.

– Подполковник, вы предлагаете мне разделить людей на чистых и нечистых?

– Товарищ генерал-лейтенант, законы аэродинамики едины для всех. Я могу взять на борт только двадцать человек. Ангелов среди остальных нет, параллельным курсом лететь не смогут.

– Подполковник, делай, что хочешь, но мы не только не можем никого снять с борта, но обязаны взять Черчилля и пятерых его офицеров.

– С Черчиллем ещё только троих, но с угрозой безопасности. Меня начальство посадит за нарушение правил!

– Сейчас я твоё начальство! И расстреляю тебя за невыполнение моего приказа! Под свою ответственность!

– С собой вы договоритесь, а с тем, кто выше?

– Отставить религиозную пропаганду! А с Господом я как-нибудь разберусь.

– Калинкин и Галактионов, выбрасывайте балласт и ненужное оборудование.

Якимов дёрнулся было помочь товарищам, но подполковник его осадил:

– Штурман Якимов, мне твоя голова тут нужнее. Своё ты уже сделал. Курс давай!

Пётр беспрекословно подчинился.

Галактионов кинулся в хвост самолёта, туда же потянулся Калинкин. Его взгляд наткнулся на Подкопина, по-прежнему стоявшего у открытой двери салона. Борис радостно подлетел к нему и обнял его.

– Жив! Жив, зёма! Пензяки просто так не сдаются. Вискарь передали?

– Конечно.

– Я же говорил, ещё встретимся! Подмогни чуток.

Галактионов не без «слёз» расстался с запасным баком. Возвращаясь, он увидел, как Калинкин и Подкопин катили прочь запасное колесо. Откатив его буквально на два-три метра, они опрометью кинулись назад. Первым заскочил Калинкин и ринулся в кабину пилотов. Едва Подкопин оказался на борту, Иван освободился от какого-то тряпья и втянул трап.

Он осмотрел салон: на лавке вдоль борта появились Рэндольф Черчилль и четыре британских офицера. Галактионов считал пассажиров по головам, шевеля пухлыми губами. Повернувшись к Шорникову, который стоял в проёме кабины, показал ему указательный палец, потом его «сломал». Шорников негромко сказал Корнееву:

– Товарищ генерал-лейтенант, один должен остаться. Иначе всех погубим.

Хотя Шорников и говорил вполголоса, но то ли у командира, привыкшего перекрикивать шум двигателей, был сильный голос, то ли в этот момент возник краткий миг тишины, но эту фразу услышали все. Повисла нехорошая пауза. Часть югославов знала русский язык, а тем более Тито. Югославский лидер обвёл соратников взглядом. Может быть, сейчас маршал жил в более динамичном потоке времени, может быть, просто так совпало. Никого из его товарищей нельзя было упрекнуть в трусости, но почему-то никто из них не двинулся с места. Не сделал даже попытки. Ни Глигорич, ни Кардель, ни Джилас, ни остальные. Тогда Тито медленно поднялся сам. Тут же вскочил весь Верховный штаб. Но опередил всех Корнеев, который влез в узкую щёлочку между маршалом и ближайшим товарищем, вытащил пистолет и протянул его Тито. Удивление достигло предела.