Михаил Волконский - Мальтийская цепь (сборник)

«Рассказывал Исаак чернец, – стал читать он с того места, куда случайно глянул. – Была у меня некогда распря с братом, и затаил я против него гнев. Во время работы опомнился я и скорбел, что допустил соблазн в себе. Вывалилась работа из рук, и целый день не знал я, что делать. Тогда вошел в дверь ко мне юноша и, не сотворив молитвы, сказал: “Соблазнился ты, но доверься мне, я исправлю тебя”. Я же отвечал ему: “Уйди отсюда и не приходи никогда, потому что ты не от Бога”. И сказал мне: “Жаль мне тебя – ты губишь работу, а меж тем мой уж ты!” Я же ответил ему опять: “Божий я, а не твой, дьявол!” И сказал мне: “По справедливости дал нам Бог держащих гнев и злопамятных. Ты же три недели продолжаешь гневаться”. Я же сказал ему: “Лжешь”, – а он мне опять: “Распаленная гиена не имеет памяти. У тебя зло к нему. Я же к помнящим зло приставлен, и ты уже мой”. Когда я услышал это, пошел к брату и поклонился ему во имя любви, вернувшись, нашел сожженными работу свою и рогожницу, на которой поклоны клал».

Денис Иванович закрыл книгу. После этого он еще долго ходил по вышке, наконец решительно остановился, пошел к лестнице и спустился не торопясь…

Лакеи вскочили и вытянулись при его появлении.

– Зиновий Яковлевич у себя? – спросил Радович.

Лакеи не выдержали и переглянулись между собою.

– У себя, – ответил Адриан, поставленный за старшего после исчезновения дворецкого Якова.

– Поди, доложи, что я хочу видеть их, – и Денис Иванович в собственном доме остался ждать, как проситель на лестнице, пока Адриан ходил докладывать.

– Просят, – сказал Адриан, вернувшись.

Корницкий занимал несколько комнат отдельной квартиры в нижнем этаже дома с ходом на общую парадную лестницу. Денис Иванович давно, ребенком, бывал тут у него и, когда вошел, не узнал комнат. Они казались ему по воспоминаниям гораздо больше, но некоторые вещи он сейчас не узнал: аквариум у окна с золотыми, дорогими рыбками, огромный кусок малахита, лежавший на столе, и подвешенные к люстре часы в виде шара с музыкой, особенно занимавшие его в детстве. В комнате никого не было, но по движению, тяжелой портьеры Денису Ивановичу показалось, что за нею стоит Корницкий, выжидает и смотрит на него потихоньку.

Прошла долгая, тихая минута, пока портьера колыхнулась и вошел Зиновий Яковлевич. Он остановился пред Денисом Ивановичем, закинув голову и дерзко и вызывающе смотря на него. Он не спросил, но вся фигура его говорила:

«Что вам угодно?»

Денис Иванович, чувствуя, что ему неприятно глядеть на этого человека, отвернулся было, но сейчас же заставил себя обратиться к Зиновию Корницкому.

– Я примириться с вами пришел, – проговорил он.

Зиновий Яковлевич быстрым взглядом оглядел его с головы до ног.

– Да. Примириться… совсем, – повторил Денис Иванович, не понимая, что с таким, каков был Корницкий, никак не могла произойти чувствительная сцена примирения. – Я простить пришел.

– Я не просил у вас прощения, – мотнув головою, пожал плечами Зиновий Яковлевич.

– И все-таки я пришел простить. Если вам когда-нибудь нужно это будет, – вспомните, что я вас простил… И отец простил…

У Радовича от умиления стояли слезы в глазах, он махнул рукою, закрыл ею лицо, повернулся и вышел, всхлипнув.

Корницкий поглядел ему вслед и, когда он ушел, громко сказал:

– Вот идиот!

Хотя из свидания с Корницким вышло вовсе не то, чего ожидал Денис Иванович, то есть вовсе не произошло того полного примирения, которого он искал, но все-таки он испытывал умиленное, тихое радостное ощущение и ему было очень хорошо.

И это хорошее связывалось с воспоминанием о Валерии. Она была несомненно причастна тут, и Денис Иванович чувствовал это.

Он нарочно отправился к Лопухиным, чтобы встретиться опять с ней, и встретился и, улучив время, успел ей рассказать о том, что по ее совету простил врага своего и что ему, то есть самому Денису, очень легко теперь.

По этому поводу они даже взялись за руки и поглядели в глаза друг другу. Потом Валерия сказала:

– Я не сомневалась в вас. Мне всегда кажется, когда я смотрю в ваши глаза, что я смотрю в небо.

Она была уверена, что прикосновение их «чисто и непорочно», но Денис Иванович, когда взял ее руки, испытал незнакомое ему до сих пор волнение – ему захотелось поцеловать ее руку, но он не осмелился на это.

Дальше Радович зачастил к Лопухиным, где всегда встречал Валерию, которая аккуратно привозила сюда с собою тетку, уверяя Анну Петровну, что это было необходимо по самым разнообразным причинам. Последние всегда находились у нее, и она в отношении их выказывала необыкновенную изобретательность.