Александр Вулин - Сошествие/Descensus

– Добро пожаловать, господа. Мы всё знаем, почему здесь собрались – сказал Кукловод деловым тоном. Губы его едва шевелились. Голос был сух. – Я предлагаю вам работу вашей мечты. Заир, Африка. Люди Кабилы развязали гражданскую войну. Наш друг Мобуту Сесе Секо просит о помощи приятелей по всему миру. Работа лёгкая, противник – необразованные дикари, которые ружья в руках никогда не держали. Земля чертовски богатая. Власти – никакой. Рай для решительных и способных. Заплатят много, вам признают все чины, да ещё и дадут на порядок выше. Господа, предложение действительно только здесь и сейчас. Мои сотрудники – он кратким движением руки, в которой змейкой блеснули серебряные чётки, указал группку столпившихся возле Жёлтого людей – дали мне всю информацию. Никто из вас не знаком со мной, но я знаю вас всех, некоторых – особенно хорошо.

Мрджану показалось, что Кукловод на долю секунды дольше задержал свой взгляд на Срджане. – Я знаю, что вы не упустите такой возможности. В остальном – дальнейшие слова он произнёс размеренно, сопровождая каждое звоном бусинки чёток – если кто-то не едет, на его место мы приведём десяток более сообразительных и смышлёных. Надеюсь вы понимаете это.

И опять на толпу легло глухое одеяло тишины. А слова поднялись вверх, к потолку и остались висеть там как дамокловы мечи: решительные и острые. Беззвучно, как тень Кукловод поднялся со стула и сопровождаемый вооружённой охраной покинул ресторан. И только тогда, когда одинокий стул возле стойки и звук уезжающего автомобиля подтвердили его уход, бывшие военные, будущие контрактники, набрались мужества, чтобы заговорить. – Кукловод, Африка! – раздавалось по углам. Они вновь и вновь повторяли эти слова, глядя друг на друга и сталкивая с глазами, в которых плескались такие же желания, и те же вопросы. Они хотели верить в то, что они слышали и есть истина. Они хотели бы, чтобы то, что они слышали и было истиной. Они хотели чтобы кто-то ещё кроме них самих укрепил их, терзаемую страхом, веру. Но всё проходит, в том числе и сомнения: один за другим будущие наёмники подходили и записывались, делая окончательный выбор. Отправление назначено через семь дней. У них ещё оставалось достаточно времени на алкоголь, похвалы, плач и проводы, если, конечно, было кому их провожать. Через семь дней их снабдят документами, поделят на группы, раздадут оружие и дальше пойдёт всё своим чередом – так думали они. Или, по крайне мере, хотели надеяться.

Те, кто согласились продать себя, получали аванс к которому прилагалось чувство собственного достоинства о наличии которого многие уже забыли. И они ринулись жить отведённую им неделю так, как будто она чужая и им выдали её в кредит. Они бахвалясь, рассказывали встречным и поперечным о своих будущих подвигах так, как будто они уже произошли. Они заполонили рестораны, бары, ночные клубы и публичные дома. Они пили так, будто завтрашнего дня не будет, и легко выкидывали деньги на ветер, поскольку это были деньги, заработанные торговлей собственным мясом.

Это была редкая неделя в жизни Срджана, Мрджана и Младжана, когда они расстались. Мрджан и Младжан поехали с визитом к родственникам, поехали повидать, бывших жён и их новых друзей, и даже умудрились во время особенно буйного пьянства, заехать в Сербию. Срджан не покидал Баня-Луку, большую часть времени проводя на реке Врбас, где днями рыбачил, несмотря на непогоду. Он не хотел никого видеть, а холодная река охотно отвечала этой его прихоти. Его единственным компаньоном был вокмэн непонятного происхождения, купленный на рынке. Дженис Джоплин, Джими Хендрикс, Боб Дилан – музыка и герои молодости Срджана, чьи сообщения он больше не мог ни расшифровать, ни понять. Река Врбас задыхалась от тишины, на её берега не забегали даже бродячие собаки. Только изредка нарушали мёртвую тишину звуки подводного взрыва, когда люди, желающие быстрой прибыли кидали в реку самодельные бомбы глуша рыбу. Взрывы выбрасывали на берег ошеломленно зевающую добычу: крупную рыбу уносили браконьеры, а напрасно погибшая мелочь гнила на берегу. После каждого такого набега Срджан расчищал себе место для рыбалки, чтобы не сидеть в окружении дохлой рыбы с отупевшими глазами.

В редких и мелких волнах Врбаса Срджан пытался увидеть своё прошлое, разглядеть своё будущее. Словно в сказках, которые рассказывались когда-то длинными зимними вечерами, Срджан искал ответы, хотя изначально знал, что искать их нужно лишь в себе самом, а не в мутной воде, в которой ничего нет, кроме ила. Невозможно найти ответ в реке, которая, как и жизнь Срджана, из чистой полноводной красавицы превратилась в сточную канаву, на берегах которой гниют останки редеющего рыбного обилия. Легконогую жизнь всегда уравновешивает бремя сомнения. Но когда если жизнь показывает человеку истинный суровый свой лик, то вера и надежда не покидают лишь храбреца. И лишь храбрецы, поддерживаемые собственным упрямством могут многое. Но если человек сдаётся, если он слаб, если его терзают сомнения, то пиши пропало: человек остаётся только с грузом собственных мыслей, которые будут травить его ядом, пока он не сгниёт в бездействии и тоске. Спасение одно – искать в себе самом источник надежды. Откапывать его в каменной пустыне своей души. Срджан уже давно перестал черпать силу из своего источника. Но на дне уже иссякшего родника хранились некие крохи: пару горстей живительной надежды. Говорят, что на войне и в несчастье человек познаёт Бога. Говорят, что когда возле уха свистят пули и нет разумного объяснения, почему кто-то остался жив пор кромешным огнём, а кто-то умер от нелепой случайности, находясь в полной безопасности, люди начинают верить. Если не в Бога, то в судьбу. И познавать мир, в котором им довелось родиться.