Григорий Зарубин - 94-й пехотный Енисейский полк

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

– А где рота? – Новак заглянул в пустые помещения.

– В лес за дровами уехали, ваше высокоблагородие, – доложил оставшийся дежурить курносый солдатик, видимо, из тех новобранцев, что на днях «забрили» из местных.

– Я не «высокоблагородие», просто «благородие». Понял?!

– Понял, ваше благородие!

– Молодец! Как звать-то тебя?

– Пантелеймон Артюхин! Ваше благородие! Девяноста пятого года рождения, призван для прохождения службы из Порховского уезда! – четко доложил солдат.

– Молодец!

– Спасибо!

– Не «спасибо», а «рад стараться».

– Понял! Ваше благородие! Рад стараться!

– Молодец! – хлопнул Новак солдата по плечу, – далеко пойдешь, Пантелеймон Артюхин!

– Рад стараться!

– А это чья лошадь, вестового?

– В точности так! Ваше благородие!

– Ну вот что: вестовой пускай пешком послужит, а я к капитану Робачевскому в лес… если спросят подпоручика Новака. Понял?

– В точности так! Ваше благородие!

Новак отвязал уздечку, сноровисто заскочил в седло, и, выехав за ограждение, лихо пустил коня галопом…

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

В сосновом лесу еще лежал хрупким настом нерастаявший снег. Солдаты заготавливали дрова: одни валили на землю тонкие сухие сосны, другие тут же их распиливали на чурки, третьи складывали на подводы. Капитан Робачевский c пригорка зорко следил за происходящим действом. Восседая на сухой коряге, наверное, был бы похож на полководца, если б не чайная кружка в его правой руке, а в левой – огромный бутерброд cо шматом сала. Тут же горел костер, дымилась полевая кухня, распространяя аппетитный запах гречневой каши c мясом.

– Ваше благородие! Бруснички не желаете?! – прибежал откуда-то из чащобы c котелком полным ягоды Петька Семенов.

Робачевский чуть не подавился, неожиданно увидев перед собой Семенова. Закашлялся. Тут же выругался. Глубоко вздохнул…

– Зови-ка всех на обед, Семенов.

Новак подъехал к импровизированному лагерю. Спрыгнув c коня, отдал конец уздечки подбежавшему Ефимову.

– Ну что, Алексей Федорович, «пропесочили» вас?! – Робачевский кивнул в сторону самовара и пустых солдатских кружек, – прошу к «столу»!

– Да уж, – Новак налил себе чаю.

– Любовь и политика, Алексей Федорович, это, любезный мой, две «скалы», – дожевывал бутерброд Робачевский, – сии которые надобно нашему «кораблику» опасаться и обходить стороной. А у тебя к тому же все вместе, – прямо-таки гремучая смесь… и «поручика» тебе, ты уж поверь моему опыту, не видать еще лет, этак, сто.

Новак грустно усмехнулся, но взгляд выдавал его: был каким-то счастливым, что ли…

Он любил. И, самое главное, все-таки был любим…

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

Оставшиеся морозные мартовские дни 3-я рота усердно искала телефонный аппарат.

– Будь он неладен этот чертов аппарат! Ефимов! – орал на всю казарму Робачевский, – а в канцелярии смотрел?!

– Так точно!

– А в пекарне?!

– Никак нет!

– Возьми c собой человек пять, сходи, поищи там!

– Слушаюсь! – унтер-офицер Ефимов, пряча недовольную физиономию в седые усы, что-то еще побурчал и ушел, зло топая по деревянному полу.

Прибежал, изрядно запыхавшись, вестовой из канцелярии полка. C трудом отдышавшись, только и произнес, – подпоручика Новака…

– Что, Новака?! – Робачевский c утра был не в духе, – чего тебе надобно, козья морда?!

– Подпоручика Новака, – срочно к штабс-капитану Протопопову!

– Алексей Федорович! По твою душу! – Робачевский ушел в глубь казармы – на кого-нибудь и там поорать…

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —

В штабе полка было немноголюдно. Новак поприветствовал офицеров. Ему неохотно ответили, наслышанные o его допросах в жандармерии. Сняв мокрую от дождя шинель, отдал денщику.

Адъютант Кондаков быстро подошел, слегка наклонившись, шепнул, попросив подождать: «его высокоблагородие пока весьма занят».

Алексей присел в кресло рядом c журнальным столиком.

Вернувшийся утром из Петербурга полковой батюшка Валентин Робертович Покровский охотно рассказывал последние новости и сплетни.

Задержался пробегавший мимо Атлантов, заржал как лошадь.

– Ну что вам, господа, рассказать?! Век электричества! На Невском ночью светло как днем-c! Зашел я в «Медведь» – жажду утолить…

Атлантов забегал глазками…

– «Медведь» – один из самых лучших столичных ресторанов, господин полковник, – шепнул начальнику хозяйственной части Кондаков.