Юрий Лубченков - Виват, Новороссия!

Бой длился около семи часов. Из турок почти никто не уцелел. Комендант Мегмет Айдозле, дравшийся до самого конца, умер на штыках, получив шестнадцать ран.

Страшные потери понесли и русские штурмовые колонны – четыре тысячи убитых, шесть – раненых; из 650 офицеров в строю оставалось не более 250.

Падение Измаила повергло в шок турок и всю Европу. Строились различные планы, проигрывались многовариантные комбинации…

А в крепости жизнь шла своим чередом: армия отходила от сражения. Солдаты, подпоясавшись трофейными знаменами, ходили, гордо на всех поглядывая. Из холодных лагерных палаток в крепостную больницу перенесли раненых. Почти что первым делом Суворов посетил этих героев и, увидя среди них и Неклюдова, обрадованно вскричал:

– Храбрый, неустрашимый Неклюдов! Ура! Ура!

Свита командующего сочувственно молчала, видя состояние секунд-майора.

Да, поводов для сочувствия было достаточно – Неклюдов долго балансировал между жизнью и смертью. Так долго, что до жены его дошли слухи о подвиге мужа и его мучительной смерти от полученных ран. И жена занемогла. И надо же так случиться – вскоре, опровергая все домыслы, к ней приехал сам Неклюдов, еще слабый от ран, но живой.

Говорят, от радости не умирают. Бывает, однако, что и умирают: жена, увидя мужа живым, не вынесла потрясения и сгорела в одночасье, оставив на руках мужа дочерей.

Вскоре умер и Потемкин, всегда примечавший Неклюдова. И о секунд-майоре казалось сразу же и напрочь забыли. Но так только казалось – нашлись люди, помнившие об Измаиле. Они и устроили в феврале 1792 года ему встречу с Екатериной II. Императрица обратила внимание, что правая рука у Неклюдова на перевязи:

– Измаил? – спросила.

– Да, матушка. Он.

– До сих пор?

– Так ведь и досталось крепенько…

Неклюдов был произведен в подполковники и награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

Когда заготавливали грамоту на чин, то Екатерина спросила:

– А, кстати, на какой лошади он более всего ездил в продолжение кавалерийской своей службы?

– На белой, ваше величество.

И на первом листе грамоты Неклюдов был изображен на белом коне в мундире гусарского подполковника.

Он прожил еще многие годы. Многое было в его судьбе – его оклеветывали и увольняли со службы, а, разобравшись, принимали снова. Потом уже с почестями и почетом провожали в отставку – «за старостью лет». Но он, не мыслящий себя вне державных трудов, вновь просился в дело.

Закончил он свой жизненный путь в 1838 году в Москве в чине генерал-майора, служа по кавалерии…

Одновременно с успехом Суворова русский флотоводец Ушаков в сражениях при Фидониси (июль 1788 г.), Тендре (август 1790 г.) и Калиакрии (июль 1791 г.) разгромил турецкий флот.

А далеко от Измаила Гудович взял Анапу…

– Эх, насколько на воле хорошо, настолько в тюрьме плохо! – философически думал подполковник Иван Васильевич Гудович, адъютант еще недавно не совсем последнего человека в Российской империи – принца Голштинского. Теперь – ни адъютантства, ни персоны сей значительной нет. В смысле ценности ее. Ибо шел в России год 1762-й. Только что произошла вещь доселе непривычная: жена отобрала трон у мужа. Начиналась эпоха Екатерины II.

Выпускник Кенигсбергского и Лейпцигского университетов тридцатиоднолетний подполковник не долго просидел в узилище – всего лишь три недели. Его отпустили за ненадобностью, а на следующий год он даже был назначен командиром Астраханского пехотного полка, такова была первая ступень его столь громкой позднее воинской славы.

С началом первой в царствовании Екатерины II русско-турецкой войны Гудович – в самом ее пекле. Он отличится еще под Хотином в июле 1769 года. Затем победа в Рачевском лесу, сделавшая его бригадиром.

Ларга – славнейшая страница русского воинства. Немало строк в ней писано и рукой Гудовича. Взятие турецких батарей сделало его кавалером редчайшей награды – ордена Св. Георгия 3-го класса.

Затем был Кагул, Браилов, взятие во главе самостоятельного отряда Бухареста, штурм Журжи.

После войны он – рязанский и тамбовский генерал-губернатор. Но как только началось новое военное противостояние России и Турции – 1787 год – он переводится в действующую армию. Взятия Хаджибея (Одессы) и Килии – на его счету. Гудович производится в генерал-аншефы и назначается начальником Кавказской линии и командующим Кубанским корпусом. Ну, вот мы и добрались уже почти до Анапы…

Шел уже четвертый год войны, и Россия твердо решила не затягивать ее более: человек живет на земле не для того, чтобы разрушать и убивать, а строить и приумножать. Конечно, история знала отдельные народы, с гордостью отбрасывавшие эту примитивную мудрость и видевшие единственную цель жизни в тешении воинских своих амбиций. Но русские были не из их числа. Словом, нужны были победы и победы – дабы Блистательная Порта, устрашась, пошла на заключение мира. Причем победы такие, чтобы запомнились туркам накрепко, хоть те и отличались в подобных случаях девичьей памятью.