Тамара Ла - Пятнадцатое воплощение. Исторический роман

Пройдя первое посвящение, она получила титулы «Дочь Неба» и «Звезда Зари».

Через месяц в Стране Ариев (Персия), с тем же сознанием исключительного совершенства своей души и тела, Таллат предстала перед своей персидской «матерью» – Арамантой, сестрой Дария, нового Царя Царей. Затем пошла навестить Сизигамбис.

Пасаргада – город-крепость в долине реки Пульвар у подножия гор Загра. Это город Ахеменидов, казна, родина Кира Великого, здесь – его дворец, его гробница. Вокруг дворца с царской роскошью насаженные раскинулись сады. Среди густой зелени для полдневного отдыха высились красивые расписные павильоны – прямоугольные беседки с крышами, подпертыми колоннами.

Сизигамбис сидела среди деревьев и цветов, под алым, расшитым золотом, тенистым навесом. Вокруг – лилии, яблони, лимоны, сирень. Темнокожая рабыня с золотым обручем на волосах, медленными, плавными движениями обвевала мать Царя опахалом.

Светлое лицо Сизигамбис еще более осветляла седина в длинных косах светло-льняного цвета, ниспадавших из-под прозрачного головного покрывала. Умные голубые глаза смотрели на стоявшую перед ней прекрасную юную девушку.

После смерти родителей Таллат воспитывалась в семье Сизигамбис наравне с ее внучками и детьми других родственниц. Сизигамбис любила дочь вавилонского вельможи, как родную, во всем потакала ей и не препятствовала, когда Таллат подолгу стала проводить время в храмах Вавилона.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, как люди любующиеся друг другом, наслаждающиеся величием положения Старшей и величием красоты Младшей. Сизигамбис произнесла с оттенком легкой укоризны:

– Ты не приехала в Персеполь на праздник Нового Года.

– Мне предстояло посвящение.

– Ты прошла его?

– Да.

Таллат очень стройная. Черные и блестящие, как шелк, косы. Алмазы глаз – ясные и прохладные в летний жар, и ослепительно белая кожа. Ее тело и ум выточены, как хрусталь в горных ручьях.

Она сказала, что вскоре поедет в город Сарды вместе с госпожой Ариенис: та, вместе с детьми погостив в Пасаргаде, теперь возвращается к своему мужу – сатрапу Лидии.

– Я вернусь в Персию еще до Праздника Возвращения Света, Царица.

– Езжай, дочь моя, если желаешь. Боги Персии и Вавилона благословят твой путь. Хотя я могла бы спросить, – с легкой усмешкой добавила Сизигамбис, – почему ты хочешь ехать в такую даль – на западный край нашего царства.

После двух месяцев ритуальной аскезы Таллат чувствовала свою особенную проясненность, недоступную всем другим совершенную чистоту. Она словно находилась на недосягаемой высоте над всеми и сквозь весь окружающий мир смотрела на нечто прекрасно сверкающее вдали. Но вдруг она опустилась на колени и по-детски прижалась к ногам Сизигамбис.

– Царица, жрецы совет жрецов дает мне поручение, и я не могу от него отказаться!

Руки Матери Царя ласково легли на ее голову.

– Не печалься и не беспокойся, я понимаю твое положение. Все мы имеем в земной жизни обязанности, порой несовместимые с нашими желаниями.

Мимо них по дорожке, вымощенной красным и белым камнем, прошествовала знатная женщина в сопровождении свиты разодетых служанок. Все они низкими поклонами приветствовали Мать Царя. Сизигамбис и юная вавилонянка, любуясь друг другом, не обратили на них внимание.

Белоснежные белые лилии разливали благоухание своего сладкого аромата. По аллеям прохаживались павлины и влюбленно распускали красочное великолепие хвостов. Лучи жаркого солнца блестели на жесткой листве кустов. Между пышными кронами деревьев ярко голубело горячее небо Персии и виднелись синие цепи гор, а над ними прекрасной белизной сияли заснеженные вершины Загроса.

На обратном пути в Вавилон Таллат миновала Персиду, затем прекрасный город Сузы – позади остались его стены и холмы, увенчанные крепостью, храмами и дворцами.

В полдень на второй день выезда из Суз небольшой караван Таллат растянулся пестрой лентой по широкой «царской» дороге – издали видны на ней яркие одежды и цветные чепраки коней. Вдоль дороги величественно высились огромные, с широкими кронами ореховые деревья.

Караван обогнал стремительно скачущий на темно-караковом коне всадник в светло-красной одежде.

Мардиец – начальник охраны каравана – откинул покрывало с головы, обнажив узкое горбоносое лицо; концом плети указал ехавшему рядом евнуху Балишану на спешащего вскачь всадника.

– Вон как мчится, и жара ему не помеха!