Рустам Рустамов - Падение. Том 1

Усатый Алы (мать сказала именно так, при этом Малой расстроился: значит, его так зовут все, и прозвище, данное им, теряет смысл), после того как крепко поел, выпил несколько стаканов чая, вдруг вспомнил про огород и заволновался – что там натворили дети. Встал и пошел в огород, а когда увидел переполошенные корешки арбузов, позвал отца. Пока отец шел к нему, он начал разглядывать арбузы и, когда увидел вырезы на боках, так заорал, словно его ужалила змея. Мать и отец сначала так и подумали («Лучше было бы», – подумал Малой, но придушил свою мысль, ничего не сказал). Подошел потом узун Хабиб («Так-так… И с ним, получается, прозвище зря придумано», – расстроился Малой, но в то же время осознание собственной правоты давало уверенность), все уладил, поговорил сначала с усатым Алы, а потом и отца успокоил тем, что договорится с животноводами и те соберут арбузы и увезут коровам на корм. И шофер Али вызвался помочь тем, что приедет и повезет все это на ферму. Все это было как-то непонятно. Мать спокойно объясняет, отец не берет ремня. Не знаю, может, на тот момент у родителей проснулись какие-то педагогические инстинкты (о которых они и сами-то не догадывались), и они решили не травмировать детей в первый же день на новом месте: успеется, они обязательно что-нибудь еще натворят, и тогда можно будет напоминать и об этом попутно. Как бы то ни было, все прошло без особых проблем. Вскоре они общими усилиями закончили уборку, и все зашли в дом (мы уже говорили выше – домом назвать было трудно), Малой начал осматриваться уже внутри. Дом (назовем так, чтобы каждый раз не отмечать в скобках непригодность его) состоял из двух половинок, и Малой сразу сообразил, что та половина, где уборка сделана более чисто, предназначена для жилья, а вторая половина – для домашней живности. Он решил поделиться этими мыслями со всеми, но старший тут же остановил его словами:

– Хватить умничать! Ты уже надоел всем с утра. Замолчи.

«Вот это да, – подумал Малой, – даже старший со мной заодно».

То, что брат одернул его, было результатом недовольства новой ситуацией, только он мог об этом сказать лишь ему, но поскольку разговаривать с Малым спокойно он практически не умел, то высказался таким оригинальным способом.

Через некоторое время мать предложила им поесть перед сном и организовала нехитрый ужин, состоящий из сыра, хлеба и чая. За ужином отец повел разговор о будущих планах, в основном о строительстве нового дома для семьи. По ходу разговора он сказал матери, что завтра нужно будет организовать хороший обед, придут несколько человек, и самое главное, узун Хабиб приведет толстого Мелкона, который является важным человеком в лесничестве, через которого он хочет договориться насчет лесоматериалов для строительства дома. Отец выпалил все это на одном дыхании, чтобы не дать матери опомниться и чем-либо возразить. Но не тут-то было: мать нашла, чем выразить свое недовольство.

– Да поразит тебя гром и подохнет твой толстый Мелкон! Из чего же я буду его кормить? Нету у меня лишней посуды. Что, я должна кормить его из посуды своих детей, что ли?

Отец сурово посмотрел на нее, но, видимо, это не имело эффекта, и сказал:

– Слушай, дочь ветреного Меммеда, у тебя есть голова или ты тоже, как весь твой род, лишена способности думать? Ты что чепуху несешь: как, из чего? Будешь кормить из того, что есть.

Дело в том, что отец матери, Меммед, в свое время носил прозвище «ветер» за определенные черты характера, и отец никогда не упускал возможности поддеть ее, и всегда говорил «ветреный Меммед», на что мать, нисколько не обижаясь, отвечала: «На своих погляди». Потом пошли мирные переговоры: мать спокойно объяснила отцу, что не хочет осквернять и без того скудный остаток посуды семьи, оставшийся после ограбления в Казахе, покормив из нее армянина.

Дело в том, что семья перенесла испытание в Казахе: их ограбили начисто. При этом грабители были беспощадны – унесли все, а милиция, как часто бывает, проявила бестолковость, ничего не нашла – и все кануло в прошлое, бесславное и оскорбительное. После этого мать сразу же поняла, что зря напомнила об ограблении. Дело в том, что отец не любил вспоминать об этом и никогда не рассказывал о том, что же произошло. Только изредка мать в отсутствии отца делилась с кем-нибудь из женщин. В семье на эту тему было наложено негласное табу. Дети тоже никому ничего не рассказывали.

Наступали сумерки. Мать готовилась печь хлеб; тесто было заготовлено, разделено на круглые заготовки, сложенные в ряд и прикрытые скатертью. На летней кухне горел очаг, и на нем был установлен садж. Это такой большой круглый выпуклый металлический диск, на котором пекут хлеб. Диск этот имеет двоякое применение, в его внутренней, то есть вогнутой стороне можно приготовить пищу. Этот очень практичный домашний предмет, изобретенный тюрками-кочевниками, служит людям уже, наверно, тысячи лет.