Олег Попенков - Битва за Ориент

– Я не могу, – тихо ответила девушка.

– Почему? Тебя ждёт семья, муж? – допытывался Дорошин, пытаясь спасти отважную девушку.

– У меня никого нет. Я – сирота. – Сальма подняла на него полные слёз огромные, чёрные, как южная ночь, глаза. – Но я не могу оставить свою госпожу в беде! А вам нужно вернуться на Родину. Ведь там вас, наверное, ждёт семья?

– Да, – признался Павел, – жена и совсем взрослый сын… Знай, Сальма, что я никогда не забуду тебя и наших друзей, оставшихся там, в Тунисе. Я очень надеюсь, что кто-то из них рано или поздно всё-таки вернётся. Прощай, моя дорогая! Я всем сердцем с тобой и твоим народом!..

Затем Дорошин по-братски обнялся с майором Мухаммедом, оставил ему номер своего мобильного телефона и быстрым шагом, не оборачиваясь, поднялся по трапу на борт.

За окном одноместной больничной палаты шумел дождь, щедро поливая ещё только начавшую желтеть листву на деревьях косыми серебряными струями. Было по-летнему тепло. Вода летела с лазурного неба, при солнечном свете и почти при полном отсутствии туч и облаков.

Дорошин всегда удивлялся этому, довольно частому погодному явлению в Беларуси ещё с тех времён, когда молодым человеком служил в полку дальней авиации под Гомелем, а суверенное теперь государство входило в состав СССР и называлось – Советской Республикой Белоруссия.

Подполковника «глушили» транквилизаторами и лекарствами для сна лошадиными дозами, после того как его кардиограмма показала аритмию и повышенное давление. Впрочем, внимательные местные врачи не были склонны драматизировать ситуацию, весьма своеобразно, по-военному, окрестив диагноз мужчины «сердцем солдата».

На справедливое удивление Павла отвечали, что это весьма распространённая формулировка диагноза, которая через одного давалась нашим воинам по окончании Великой Отечественной войны. А что касается лично его, то Павлу просто нужно отоспаться и прийти в себя. Патологии в работе его «мотора» не обнаружено.

«Меньше дёргаться надо!» – поставил для себя последнюю точку во врачебном диагнозе Дорошин…

Полёт был не просто долгим и трудным. Он был мучительным. Хотя бы потому, что временнáя дистанция между вылетом лайнера из ливийского Гадамеса и приземлением в Минске, составила без малого 20 дней!

Говорить о расстоянии, которое покрыл самолёт Каддафи, и вовсе не приходилось – тысячи и тысячи километров, полных опасности и риска!..

Как только лайнер пересёк границу Беларуси, его встретили и повели к аэродрому два современных истребителя, блестя на солнце грозным ракетным вооружением под крыльями и фюзеляжем, и Павел невольно пожалел о том, что там, где сейчас в небе над Ливией безнаказанно действует авиация бандитов из НАТО, нет таких.

Борт благополучно приземлился на военном аэродроме в тридцати километрах от белорусской столицы, где его встречала целая делегация, состоящая из официальных лиц местной стороны и ливийцев под руководством офицера по спецпоручениям лидера Джамахирии полковника Мухаммеда аз-Заркави.

Когда пришла минута прощания, Сафия Фаркаш аль-Каддафи обняла Дорошина и со слезами на глазах благодарила, говоря, что никогда не забудет того, что он сделал для её семьи…

Сейчас, находясь в полузабытьи от таблеток и крайней усталости, отставной подполковник вспоминал события последних месяцев, которые возвращались к нему чередой оживающих в сознании картин.

В нём жили разные чувства, но более – благодарность тем, кто помогал вернуться на Родину. Кто, оставаясь хозяином своего слова, делал для этого всё, что мог.

И первым среди них – конечно же президента ЮАР Зуму, радушно приютившего беглецов и не взявшего взамен ни единого доллара. Он помог разработать и дальнейший маршрут движения через острова в океане, Индию и Иран, до территории бывших советских республик в Азии и самой Беларуси в Европе, применив при этом все свои возможности и личные связи.

На память от него Павел получил грандиозный подарок: чистый яркий изумруд размером с крупную горошину! Зума преподнёс подарок русскому офицеру со словами: «Изумруд притягивает успех и удачу, и я желаю их вам!..»

«Хорошо, если бы он помог мне вернуться домой!» – загадал тогда Дорошин на камень.

– Паша, ну где же ты? – раздался в «трубе» взволнованный голос супруги. – Ты обещал вернуться ещё месяц назад! У тебя всё хорошо?

– Не месяц, а только двадцать дней! – поправил её Дорошин. – И у меня всё хорошо!..