Дэн Шерман - Любивший Мату Хари

Она пожала плечами, теребя лист пальмы, торчащей из кадки:

— Какая неожиданность.

— Надеюсь, приятная?

— Да.

Они подошли к краю патио, там росли самые высокие пальмы, чёрным рельефом выделяющиеся на фоне неба. Он ещё не прикоснулся к ней, но упорный взгляд его глаз казался вполне осязаемым.

— Как ты отыскал меня?

Он улыбнулся, помахав газетой:

— Не слишком сложно.

— А что ты делаешь здесь?

— Как получится. Хотя в настоящий момент у меня перерыв между занятиями, и я надеюсь поговорить.

Газоны внизу были белыми от росы. Полумесяц тоже был белым.

— Мне недоставало тебя, — внезапно сказал он.

Она отвела взгляд, слегка улыбнувшись:

— Я уверена.

Он провёл костяшками пальцев по её щеке, затем пальцем по яремной вене:

— Видишь ли, Париж для меня невозможное место. Кроме того, говорили, что ты кого-то нашла. Биржевого маклера.

Она вновь улыбнулась, обрывая свисающий пальмовый лист:

— Да, биржевого маклера. Чрезвычайно деликатного биржевого маклера.

— А сейчас?

— А сейчас я изучаю альтернативы.

— Какого рода?

— Под стать мне.

Среди листьев прятались птицы, и кот неподвижно сидел на стене. Если посмотреть, то и Шпанглер был похож на гладкого уличного кота.

Она пропустила его волосы сквозь пальцы:

— Это другое дело.

— Тебе не нравится?

Она пожала плечами:

— А где твой мундир?

— Замечательный вопрос.

Она взяла его руку, чтобы рассмотреть шрам, бледный кружок между большим и указательным пальцами:

— А как получил это?

— Открывал бутылку с шампанским.

— Для женщины?

— Для жены генерала.

— Тогда где твоя медаль?

— Это не сочли настоящей опасностью. Пообедай сегодня со мной.

Она покачала головой:

— Меня уже пригласили на сегодняшний вечер.

— Мужчина?

— Может быть.

— Избавься от него.

Они замолчали, пока его глаза продолжали исследование. Затем внезапно возвращаясь к сути:

— Маргарета, мне бы хотелось увидеть тебя сегодня вечером. Очень бы хотелось.

Она хотела отодвинуться, но его глаза притягивали её.

— Я сказала тебе, не сегодня...

— Сегодня. — И он поцеловал её. И снова обхватил её за талию, сдавливая грудь через кринолин.

По досье Данбара, Зелле не догадывалась о существовании групп наблюдения, а если Шпанглер знал о них, то не стал бы обсуждать это с нею. Вновь — ошибка... Данбар был, кроме прочего, любовником, и жертвой, и новичком в секретной жизни...

Середина ночи, они лежали вместе уже долго. Чуть раньше поднявшийся ветер взбудоражил её, встревожил шелестом пальм. Воздействие на неё Шпанглера всегда было тоже будоражащим, неконтролируемым, и это было частью очарования.

— Я хочу пить, — сказала она ему.

В ведре со льдом стояло выдохшееся шампанское, на журнальном столике — вермут. В вазе лежали нетронутые шары дынь и нитка жемчуга, которую он подарил ей в тот день.

Вода из-под крана имела слабый привкус стали. Она поставила стакан и пошла к окну. Тени на стене приняли её очертания.

— Ты чего-нибудь хочешь?

Он покачал головой, протягивая руку:

— Только тебя.

Она улыбнулась и двинулась дальше к окну. Его тень на противоположной стене слегка напоминала птичью — журавль или ястреб? Кончик его сигареты вполне мог бы быть горящим глазом. Но её внимание привлекла фигура на площади внизу... юноша или худощавый мужчина в чёрном.

— Ты знаешь, что там кто-то наблюдает?

Он погасил сигарету, затем прикурил новую:

— Значит, ты заметила.

— Кто он?

— Трудно сказать.

— Чего он хочет?

— Меня.

Она опустила занавеску и посмотрела на него:

— У тебя неприятности?

Он поднялся с кровати и подошёл к ней:

— Не совсем.

— Тогда почему они следят за тобой?

Он бросил сигарету в стакан с водой, затем скользнул рукой под её халат, пальцем обводя вокруг соска.

— Потому что это игра.

Она ухитрилась увернуться от него, пересекла комнату и встала на колени на диване. Она почувствовала, что он смотрит на её бёдра, на её затвердевший под тканью халата сосок. Она покачала головой, прижав диванную подушку к груди.

— Мне не нравится это, Руди. Это пугает меня.

Он улыбнулся своей сдержанной улыбкой:

— Не бойся. Они следят за нами, мы следим за ними... игра.

— Кто посылает их?

— Трудно сказать.

— Они англичане?

— Возможно.

— Французы?

— Я думаю, более вероятно, что англичане.

— Тогда это политическое дело, да?

— Да, ты можешь считать, политическое.