Дэн Шерман - Любивший Мату Хари

Всё, что известно о его ранних годах, это что он родился в семье со средним достатком, где-то к северу от Бремена. Его отец был неудачливым коммерсантом и, по-видимому, алкоголиком. Мать болела чахоткой. Он стал военным в молодые годы, кажется, проявил себя в одной из германских колониальных войн. Хотя нет указаний, где и когда его посвятили в секретный мир, вполне вероятно, что он был одним из уцелевших протеже знаменитого Вильгельма Штибера [21] Штибер Вильгельм (1818—1882) — один из руководителей прусской политической полиции. , бисмарковского «князя Лис».

Несмотря на незнатное происхождение, он был светским, хорошо образованным человеком. По словам Маты Хари, он являлся несомненно привлекательным мужчиной. Светлые волосы. Серо-голубые глаза. Тонкий, но мускулистый и выше шести футов. Звание его осталось неизвестным, но обычно он носил форму баварского кавалерийского офицера и, говорят, был отличным наездником и охотником, с соответствующими правами во всех лучших имениях.

Несомненно, именно Рудольф Шпанглер полонил Мату Хари той венской зимой 1908 года: обаятельный офицер с очевидными средствами и вкусом. Хотя она никогда не вспомнит, что встречала его прежде (в его предшествующем воплощении в виде шведского финансиста Дидро), она всегда будет настаивать, что произошло подсознательное узнавание, словно они были любовниками в предыдущей жизни.

Их первую встречу так описывал Данбар: однажды на званом вечере в посольстве Маргарета ощутила на себе взгляд мужчины, находящегося на другой стороне комнаты. Обернувшись, она встретилась глазами с одиноко стоявшим немецким офицером. В одной руке он держал два бокала шампанского, зажав их ножки между пальцев. В ответ на её рассеянную улыбку он попросту вытянул руку и кивнул. Спустя несколько мгновений они переместились на террасу, где разговор оставался светским, но с подтекстом. Чуть позднее они танцевали под прекрасную музыку, в том числе вальса «Голубой Дунай».

С самого начала в их отношениях присутствовало что-то необычное: странное ощущение принуждения и слепое желание. После их первого совместного вечера они встретились за завтраком в незаметном провинциальном кафе. Ели кровяные колбаски и пумперникель. Другие посетители отсутствовали. Хотя он не сказал ничего особенного о себе, она утверждала, что даже обсуждение погоды с ним каким-то образом казалось значимым. Он имел обыкновение говорить медленно, тихим мелодичным голосом. Ей также нравилась его манера вертеть в руках небольшие предметы или прикуривать сигарету — всегда спокойными и неторопливыми движениями.

Они провели второй вечер вместе в полупустой кофейне, откуда видны были деревья с облетевшей листвой и влажные булыжники мостовой. Вновь ничего по-настоящему важного не обсуждалось, но она наслаждалась звучанием его голоса и его неторопливыми ответами на её вопросы, нет, он не видел, как она танцует, да, он один раз был в Париже, но давным-давно...

Затем последовал обед с Чарльзом, на протяжении которого Шпанглер явно чувствовал своё превосходство. Ещё бывали выпивки на Рингштрассе, и всё заканчивалось неизбежным выводом: «Так как вы всё равно возвращаетесь в Париж, почему бы не проехаться со мной до Женевы, которую вы, думаю, найдёте очень красивой».

У неё были разные предварительные договорённости, не считая уговора с Чарльзом. Кроме того, предполагались встречи с агентами и последующие отсюда обязательства за границей. Но ничто не казалось значимым, когда она видела его улыбку и слышала многозначительное: «Думаю, вы найдёте Женеву очень красивой».

Они уехали в понедельник на рассвете. На составление прощального письма к Данбару ушли часы, но в конечном итоге оно не сообщало ничего. За Веной ландшафт был ровным и красивым, с ранним снегом в глубоких лощинах. По дороге она спала в течение часа без всяких снов.

По прибытии в Женеву он отвёз её в маленькую гостиницу, ютившуюся между сосен на краю озера. Отсюда открывался хороший вид на причал и неровные холмы. Её комната была очаровательной, с крепкой сосновой мебелью и напоминала приют моряка. К обеду поднялся ветер, приглушив звуки снизу. Вечером она задремала под тиканье часов, проснувшись, немного поплакала, сама не зная почему.

Было поздно, когда он пришёл к ней. Она всё ещё была в постели. Свет чуть теплился, и на какое-то мгновение Шпанглер показался чуть ли не призраком в белом фланелевом костюме и бледно-серой шёлковой рубашке. Он опустился на колени возле кровати и расстегнул на ней платье. Когда она осталась обнажённой, он, отступив на шаг, долго смотрел на неё, не говоря ни слова. Его глаза казались чужими, руки висели вдоль тела.