Виктория Балашова - Конец эпохи Тюдоров

Королеву Елизавету в основном волновал север страны. Испанцы всеми силами противостояли Наварре и англичанам. Успех попеременно способствовал то католикам, то протестантам. Но в целом, к сожалению, Генрих куда чаще терпел поражения. Елизавета в письмах Роберту постоянно выражала недовольство его действиями. Мне сложно судить, насколько верными являлись ее приказы своему генералу, насколько верно сам Роберт их выполнял. Важно одно – при дворе слухи о плохом командовании брата распространялись все сильнее. Длительные осады французских городов не приводили к победе. Города не захватывались. Армия бродила по стране, не давая католикам полностью прибрать власть к своим рукам, но и не приближаясь к собственной цели.

Вскоре стало известно о том, что в Испании на французский престол хотят посадить дочь Филиппа, которая приходилась родственницей предыдущему королю Франции – Генриху Валуа. Елизавета вновь начала засыпать письмами Роберта и сэра Джона Норриса. Денег кампания требовала больших. Но королева всячески старалась обойтись без лишних расходов.

В свою очередь Роберт писал домой письма, в которых жаловался на судьбу. Солдаты болели, разбредались по стране, не подчинялись.

«Чего желать от наемников, которым не платят? – писал брат. – Те, кто остаются в строю, голодают или больны. Они не имеют возможности достойно воевать. Испанцы постоянно высылают католикам подмогу. Парме не стоит труда быстро собирать войско и перебрасывать силы в нужное место. Наварра вместо того, чтобы воевать, преследует по всей Франции свою любовницу. Его мысли только это и занимает…»

Наверное, все-таки Генрих еще и воевал. О нем говорили, как о храбром воине, сражающемся наравне с солдатами. Несколько раз его ранили, но он не сдавался. Любовные похождения? Да, французы всегда славились любвеобильностью. Но, глядя вокруг, я понимала: англичане точно такие же. Может, с нашего острова просто вести не доходили до других стран, слухи распространялись чуть медленнее? И надо отдать должное королеве – она никогда не переходила определенной границы в отношениях с мужчинами. Фавориты, комплименты, стихи… Никаких сильных увлечений, никакой явной страсти. После смерти графа Лейстера она не выделяла никого.

Как-то осенью королева заметила меня во время торжественного ужина. Она приблизилась и заговорила со мной:

– Я бы хотела вскоре видеть вашего брата в Англии. От его действий нет большого толку. А вы, я посмотрю, опять готовитесь родить мужу наследника? Прекрасно! Судя по всему, вы не унаследовали легкомысленного отношения к браку своей матери.

Елизавета, не дожидаясь ответа, быстро пошла прочь…

В тот год напечатали и начали с большим успехом продавать в книжных лавках сонеты «Астрофил и Стелла». Почти десять лет назад творение Филиппа прочитала королева, несколько ее приближенных и друзей автора. Теперь про меня снова заговорили:

– Это Стелла Филиппа Сидни!

А мне пришлось опять вспомнить о погибшем возлюбленном…

Предчувствия – горьким не веришь, а они сбываются. Счастливые события словно подергиваются дымкой, отодвигаются назад в прошлое. Как их ни вспоминай, ярче и отчетливее печальное и грустное.

В январе вернулся Роберт. Вернулся он с Кристофером, но без Уолтера.

– Битва под Руаном стоила нам дорого, – Роберт чувствовал на себе вину за смерть брата и не смел смотреть мне в глаза. – Наварра сначала осаждал Шартр, потом от города пришлось отступить. Вездесущий Парма пришел на выручку. И тогда мы пошли к Руану.

– Вопреки приказам королевы? – Я знала, Елизавета велела тогда Роберту поворачивать войска на север и не следовать слепо за Генрихом.

– Я считал, дело выиграно. – Роберт вздернул подбородок. – Я был уверен, она ошибается. Ведь королева в Англии, а во Франции – я. Мне виднее на месте.

– Но она была права. И тебе вовсе не виднее. Ты не король, Роберт. Если тебе приказано отступить, нельзя ослушаться, – твердила я, понимая, словами Уолтера не вернешь, а Роберту и так плохо. Но слова сами вылетали у меня изо рта.

И королева, и двор встретили Роберта немилостиво. Вслед за ним из Франции вернулся Норрис. Для обоих кампания закончилась провалом. Шансы Генриха Наваррского удержать корону на голове они считали крайне низкими. А при дворе шептались, что Роберт не слишком усердствовал, помогая Генриху. Норриса не осуждали. Он давно завоевал славу верного солдата Ее Величества. Сэр Джон не крутился среди подданных Елизаветы. Его постоянно отправляли в разные концы света воевать, причем частенько за свой счет. К тому же во Франции у него отобрали почти половину солдат, командование над которыми передали Роберту. Неудачи, преследовавшие Норриса до приезда Роберта, были быстро забыты.