Виктория Балашова - Конец эпохи Тюдоров

Установилась тишина. Королева не верила своим ушам.

– И вы не выполнили его просьбу? Просьбу человека, осужденного на казнь? Вы не сделали того, что просил вас обреченный на смерть?

– Мой муж. Он не дал мне исполнить последнюю волю Роберта. Чарльз настаивал – нельзя идти на поводу у мятежника, у предателя. Ваше Величество, чувства чувствами, любовь любовью, а, поверьте, я действительно любила Роберта. Но существует нечто выше наших сил! – графиня чуть поднялась на подушках. – Не осуждайте меня! Разве я не правильно поступила? Разве не место ему на небесах? – она разрыдалась и упала на кровать, прикрыв глаза.

В подобное не верилось. Кольцо, которое она даровала Роберту, в тот момент вдруг стало важнее всего на свете. Она же ждала его, она не могла поверить, что Роберт не станет просить о помиловании, что он не согнется перед ней, не преклонит колени. Она ждала, а кольцо было совсем рядом, вблизи, только пошевельни пальцем. Разве ж она бы нарушила свое обещание? Разве ж нарушила бы свое слово? Она бы с радостью порвала все указы. И приближенные ее бы поняли. Они бы не стали спорить. Им ничего бы не оставалось, как только склонить головы перед ее решением. Лишь дайте кольцо. То, которое она даровала, зная характер Роберта. Уверенная: он натворит дел, он обязательно попадет в такую ситуацию, из которой выход будет один – напомнить о данном обещании.

– Как вы могли? – повторяла Елизавета. – Как вы могли? Разве нет более святой просьбы, чем просьба умирающего? Разве все остальное в этом мире не стоит одной этой просьбы?

Так странно, они знали друг друга с юных лет. Они доверяли друг другу и, казалось, понимали друг друга с полуслова. Как получилось, что одна предала, другая потеряла любимого и подругу? Молчание повисло, разделив их навсегда.

– Быть может, вы простите себе этот поступок, – с трудом проговорила королева. – Простит ли Господь? Посчитает ли он возможным открыть вам дорогу в рай? Простит ли он вам прегрешение, которое нельзя не осудить, понять? Вы останетесь здесь умирать в муках из-за того, что не выполнили волю отчаявшегося человека, не имевшего никакой другой возможности молить о прощении. Так и вы возможности молить о прощении иметь более не будете. Вы послушались голоса мужа, а не голоса совести и души.

Трясущейся рукой королева взяла кольцо. Оно хранило тепло Роберта. Оно говорило, он раскаивался и просил у нее прощения последним доступным ему способом.

– Господь простит, – прошептала Елизавета. – Он всех прощает. Но я, я никогда не прощу вас. Я не собираюсь снимать этот камень с вашей души.

Именно после встречи с графиней королева и впала в меланхолию, не желая ни есть, ни спать. Если бы кольцо попало к ней вовремя, Роберт был бы спасен. Мысль изводила, не давая думать ни о чем другом.

Мы узнали о предательстве графини после смерти королевы. Сразу стало понятно, отчего Ее Величество так неожиданно угасла, потеряв интерес к жизни, ко всему, что радовало раньше. Более ни один фаворит не был способен вернуть улыбку на ее лицо, ни одно важное государственное дело не отвлекало от грусти, поселившейся в сердце. Она боялась уснуть, потому что во сне теперь постоянно являлся образ Роберта, взывавшего к ней из могилы.

– Я отмстила бы ей! – восклицала мама, имея в виду графину Ноттингем. – Но Господь забрал ее к Себе, чтобы там, на небесах, вершить правосудие. Мой сын мог выжить. Робин мог избежать казни! Страшная правда, и лучше б она не раскрывалась вовсе!

– А, правда, зачем графине понадобилось ее раскрывать? – удивилась я. – Странно. Навлекать на себя гнев королевы, когда ничего не изменить, не повернуть время вспять?

– Умирая, люди часто раскаиваются в совершенных грехах.

– Графиня могла исповедоваться священнику. Незачем было открывать жуткую истину королеве. Чего она добилась? Разве ее совесть стала от признания чище? Или королева даровала прощение? Напротив, Елизавета сразу дала понять: прощения от нее ждать не следует.

Мы долго обсуждали поступок графини. Боль не утихала, разгораясь сильнее, распаляя воображение, которое услужливо рисовало самые разные картины: Роберт один в Тауэре, Роберт умоляет передать кольцо, Роберт живой вместе с нами…

Счастье не возвращалось в наш дом. Даже сыновья Роберта не скрашивали пустых вечеров, проводимых в холодной гостиной. Мы постоянно говорили о Робине либо думали о нем, либо он невидимой тенью тихо сидел в ногах у мамы, как, бывало, делал маленьким мальчиком.