Александр Чаковский - Это было в Ленинграде. У нас уже утро

— Мужу, мужу слово! — закричали рыбаки.

— Друзья! — звонким, далеко слышным голосом сказал Нырков, вставая. — Друзья дорогие и ты, жена моя, Марья Тимофеевна, и вы, жены товарищей моих!.. Спасибо, что приехали к нам! Спасибо вам от всех нас и от земли сахалинской. Выпьем же первый глоток за счастье этой земли.

Снова раздались громкие аплодисменты. Все поднялись со своих мест.

Когда аплодисменты стихли и люди уселись, Доронин незаметно кивнул Вологдиной и вышел на крыльцо.

Светила луна. Лунная дорожка — совсем как на юге — уходила далеко в море. В ковше покачивались десятки судов. Их сигнальные огни, перемешиваясь с лунным светом, отражались на мокром камне пирса.

На берегу тянулись к небу элеваторные вышки. Точно змеи, извивались толстые шланги рыбонасосов. Тускло поблёскивали обручи на бочках, сложенных бесконечными рядами.

Дверь открылась, и на пороге появилась Вологдина. За её спиной слышался звон посуды и громкий смех.

— Вы что, Андрей Семёнович? — спросила Вологдина. — Почему ушли?

Доронин молчал. Он смотрел на Вологдину и не мог произнести ни слова. Грудь ему стеснило какое-то странное чувство, граничащее с болью. Он с трудом дышал.

— Для чего меня позвали? — снова спросила Вологдина.

— Видите ли, Нина Васильевна, — с усилием заговорил Доронин, удивлённо прислушиваясь к тому, как незнакомо и глухо звучит его голос, — наш праздник затягивается… Людям пора идти в море…

— Ну и что же?

— Я думал, что вам удобнее намекнуть… Там ведь женщины командуют…

Доронин остановился и робко, почти с мольбой, посмотрел на Вологдину. Его волнение передалось и ей. Казалось, она поняла, что делается у него на душе.

— Хорошо, Андрей Семёнович, — сказала она изменившимся голосом, — сейчас я пойду и скажу Марье Тимофеевне…

— Подождите! — испуганно воскликнул Доронин, хотя Вологдина не тронулась с места. — Я сказал вам неправду… Дело совсем не в этом. То есть я позвал вас не за тем…

Он смутился и замолчал. Вологдина тоже молчала. Она стояла рядом с ним, и он слышал её неровное, прерывистое дыхание.

— Я позвал вас, — тихо, но решительно сказал Доронин, справившись наконец со своим смущением, — потому что мне хотелось немного побыть с вами… Вдвоём с вами… Совсем немного…

— Андрей Семёнович… — отозвалась Вологдина, и Доронину показалось, что он не столько слышит её слова, сколько ощущает их всем своим существом, — Андрей Семёнович… Это хорошо… что вы позвали меня…

Доронин взял её за руку.

— Правда? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Правда, — чуть слышно ответила Вологдина, и Доронин почувствовал лёгкое пожатие её руки.

— Нина Васильевна! — с жаром начал он, но в этот момент дверь распахнулась, на крыльцо легла широкая полоса света, и в ней показался Нырков.

Доронин отпустил руку Вологдиной.

— В море, товарищи, в море! — оживлённо заговорил Нырков. — Как говорится, делу — время!

Глаза его мало-помалу привыкли к темноте, и он увидел Вологдину, по-прежнему стоявшую рядом с Дорониным.

— Товарищ начальник лова, — с шутливым упрёком обратился он к ней, — что же вы не руководите вашими людьми?

Нырков посмотрел на Вологдину с добродушным лукавством.

— Мы только что об этом говорили, — суховато ответил Доронин.

— Об этом? — для чего-то переспросил Нырков.

— Об этом, — повторил Доронин и зашагал к конторе, улыбаясь в темноте счастливой улыбкой.

Вскоре после того как «Россия» отправилась на материк, к берегу подошёл и остановился на ближнем рейде японский грузовой пароход «Нагасаки». Он пришёл с Хоккайдо за очередной партией репатриированных.

С сопок, где находился пункт сбора репатриированных, стала спускаться к морю длинная цепочка людей. Большинство из них было одето в японские, защитного цвета куртки, из-под которых выглядывали узкие, трубочкой, брюки. Но кое-кто был уже в русских ватниках и даже полушубках.

Дойдя до берега, японцы молча расселись длинным полукругом.

Доронин только что вернулся с рефрижератора, куда ходил на катере, чтобы договориться с капитаном о порядке приёма рыбы. Они договорились, что через полчаса рефрижератор станет на ближний рейд.

Увидев японцев, Доронин подался в сторону, чтобы обойти их, но в это время его окликнули.

Он оглянулся. К нему бежал незнакомый человек в длинном пальто, резко выделявшемся на фоне всех этих курток, ватников, полушубков.

— Простите, товарищ, — сказал он, подходя к Доронину. — Я переводчик. Один из японцев узнал вас и просит подойти. Он хочет вас за что-то поблагодарить.