Николай Бахрошин - Месть базилевса

– Суд богов состоялся, люди! Повелители Прави явили свое решение! – прозвучал громкий, глубокий голос волхва.

– Ты обещал сказать, где Алекса, князь, – напомнил Любеня.

– Обещал – скажу, – согласился Вадьим. – Я всегда держу свое слово. Княжье слово равно закону.

Тем не менее рассказывать не торопился. Снова замолк, внимательно, с прищуром, разглядывая полича.

– Что ж, воин, значит, не идешь под мою руку? Не хочешь ко мне в дружину?

– Нет, князь.

– Смотри. Я два раза не предлагаю… – нехороший взгляд. Словно прицеливающийся.

– Где Алекса, Сокол?

Краем глаза Любеня видел – большинство россов все еще не могли успокоиться, обсуждали их поединок. В задних рядах, в пылу спора, один схватил за грудки другого. Волхв Ярега тоже неподалеку, вроде бы вместе со всеми, но одновременно чуть в стороне. Явно прислушивается к их разговору.

– Так нет ее, твоей девки-то…

– Как нет?! – охнул Любеня.

Князь опять ответил не сразу. Помедлил с явной издевкой.

– У нас нет. Она теперь далеко. Продали мы ее. Той же осенью отдали ромею Фоке Скилицу, что скупает невольников. Достойную цену взяли, она – красивая, ладная… – Вадьим вкусно причмокнул. – Да ты не жги глазами-то, не тронули мы ее, не до того было. Какой взяли, такой и продали… Вот и все, что я могу сказать тебе, полич. Все, что знаю. Впрочем, я добрый сегодня. За твою доблесть на суде богов дарю тебе коня. Хорошему воину – хороший конь…

– Спасибо и на этом, князь, – через силу ответил Любеня.

– Будешь ее дальше искать?

– Буду, князь!

– Хорошо… Сейчас тебе приведут коня, я прикажу. Бери его и уезжай, полич. – Вадьим, показалось ему, хотел еще что-то добавить. Но не стал, только пожал плечами и отвернулся.

Вот Ярега ему точно что-то сказал. Издалека, без звука, лишь шевельнув губами. Одно слово, и слово это – «берегись», отчетливо понял Любеня. Будто на самом деле услышал волхва.

Почему незнакомый волхв вдруг встал на его сторону? Откуда у вещего старца такой явный интерес к нему? Но об этом Любеня задумался уже потом, спустя много времени. Пока, оглушенный неожиданным горьким известием, он вообще ни о чем не думал. Лишь тупо смотрел, как россы, переговариваясь и кучкуясь, повалили вниз с Перунова холма. Многие, особенно кто помоложе, оглядывались на полича, как на диковину какую.

Суд богов…

– Асконь!

– Слушаю, князь.

– Возьми пять… нет, десяток всадников при оружии, догони этого полича.

– Зачем, князь? Ты обещал, что он уйдет с миром, поклялся, что не тронешь его. Суд богов состоялся, князь, их воля явила себя! – зло отозвался воин.

Князь с насмешкой прищурился:

– Разве ты волхв, чтобы толковать волю богов? Я обещал, что полич уйдет с миром, – он ушел. Я обещал, что не трону его, – и я не тронул… Слово выполнено! Но ты, мой двоюродный брат, старый друг, ты хорошо знаешь, что любая монета имеет две стороны… Ведь ты, отец убитого Юреня, этого не обещал, не так ли?

Асконь наконец сообразил, блеснул глазами:

– Князь!.. Я возьму пять воинов, мне хватит!

– Я сказал – возьми десять. Ты видел, как он умеет сражаться. Голыми руками справился с таким воином, как Коловар…

– Я тоже умею!

– Знаю. Но все-таки возьми десять. И еще, Асконь… Мне нужно знать, где поличи прячут золото лесного правителя Добружа. Сначала ты спросишь его об этом, потом убьешь, как считаешь нужным. Ты понял, брат?

– Хорошо, Храбрый! Конечно!.. Торопиться надо, как бы не ушел полич.

– Далеко не уйдет. Я нарочно дал ему коня с запалом.

– Ну, князь! – Асконь восхищенно покрутил головой: – Ты думаешь обо всем сразу.

– А как же! Кому-то ж надо… Помни – сначала золото, потом – месть, только потом! – Вадьим предупредительно покачал пальцем.

– Не сомневайся, князь, сделаю! Перед смертью он расскажет мне все, что знает! – Воин скривился, с силой хлопнув ладонью по рукояти меча. – И что не знает – тоже расскажет…

Даже отдалившись от Вадьимова града, погоняя подаренного жеребца (не слишком-то резвого, как ни погоняй – Сокол явно не разорился от подобного дара!), Любеня продолжал сомневаться, что его так просто отпустят. Волхв не стал бы предупреждать зря. Да и все, что он слышал о князе, свидетельствовало – тот не только храбр, но и коварен не меньше.

Чем-то Вадьим напомнил ему его прежнего врага Рорика Неистового, сына Рагнара. Тот тоже всегда умел прятать за внешним безразличием самые ядовитые замыслы. А жив ли конунг? Впрочем, не важно, главное, что ярл Рорик точно бы отправил за ним погоню, даже если бы перед этим клялся в обратном, расшибая башку о стену в доказательство честности. Ярл, князь… Похожи.