Ион Деген - Рассказы и стихи [публикации 2013 – 2017 годов]

Жена, постоянно приглушающая наши с сыном разговоры об антисемитизме, на сей раз взорвалась и дала реакцию, необычную даже для меня.

Через несколько часов нам позвонили из университета и сообщили, что завтра, в девять часов утра сын должен явиться на конфликтную комиссию.

И на сей раз я ждал в парке, не отрывая взгляда от двери университета. Конфликтная комиссия состояла из профессора - председателя предметной комиссии и двух вчерашних экзаменаторов. Доброжелательно улыбаясь, профессор указал сыну на его чертеж:

- Вот вы недовольны оценкой, а ведь вы согласились с тем, что линия неверна и перечеркнули ее. А ведь построение было правильным. Нет у вас, оказывается, уверенности. Поэтому и следовало снизить оценку.

- Простите, профессор, отец предвидел возможность такой ситуации и дал мне ручку, подобной которой нет в Киеве. Эту линию перечеркнул не я, как вы сами легко можете в этом убедиться. Но если вы настаиваете на экспертизе...

- Нет, нет, возможно. Возможно, это какая-нибудь небрежность. Впрочем, это неважно. А вот ошибка с ЭДС - ну, знаете ли!

- Ошибки не было. Доцент Чолпан спросил меня, какова причина возникновения ЭДС в динамо-машине. Я специально переспросил - причина, или условие? Не думаю, что доцент, читающий физику на философском факультете, не знает разницы между причиной и условием.

- Так что, я умышленно запутывал вас? - вспылил доцент.

- У меня не должно быть оснований утверждать это. Человеку свойственно ошибаться. Даже если он экзаменатор.

- Ну, ладно, ладно. Не будем ссориться, - сказал профессор. - Вероятно, действительно имела место досадная ошибка. Мы приносим вал свои извинения. Но изменить оценку возможно только с личного разрешения ректора. Пока же я советую вам готовиться к экзаменам по математике. Я уверен, что юноша с вашими знаниями не может не поступить в университет.

Предстояло попасть на прием к ректору университета, что было задачей не из простых. Но ведь не напрасно в СССР говорят, что блат выше совета министров.

Ректор принял меня в своем роскошном кабинете в административном корпусе. Вторая встреча с этим человеком. Интересно, запомнил ли он первую?

В располневшем самодовольном мужчине я сразу узнал поджарого студента на костылях. Тогда, в голодную послевоенную зиму он пришел к моему ближайшему родственнику ликвидировать "хвост" по квантовой механике. Родственник прихварывал и принимал экзамены дома. Случайно я оказался у него в ту пору. Родственник пресек мою попытку оставить их наедине и дал студенту какую-то задачу. Пока тот колдовал над листом бумаги, мы, изредка перекидываясь словом, рассматривали альбом репродукций картин. Наконец, примерно, через полчаса родственник взял в руки лист, над которым в полном смысле слова потел студент. Он покрылся испариной, несмотря на то, что в комнате было весьма прохладно.

- Так, Белый, простите меня за выражение, но вы ни хрена не знаете и знать не будете. Мой вам совет. Переводитесь на филологический, исторический или юридический факультет. Физмат вам не потянуть.

- Михаил Федорович, но ведь я вам почти ответил в прошлый раз. Мне ведь нужна только троечка.

- Белый, не канючьте. Я даже двойку поставить вам не в праве.

- Михаил Федорович, ну, допустим, я не буду знать квантовую механику. Что я не смогу в сельской школе преподавать физику?

- Не сможете. Это преступление - дать вам университетский диплом.

Я слушал этот разговор и симпатии мои (каюсь - грешен) были не на стороне родственника. Зима. Скользко. Улица Энгельса, где мы тогда находились, - обледеневшая гора. Я знал, как трудно будет спускаться вниз по улице этому парню без ноги ниже колена. Я-то ведь гоже был на костылях.

- Послушай, Миша, может быть, действительно будущие ученики средней школы обойдутся без квантовой механики?

- Слушай, ты, заступник, сам-то ты, небось, сдаешь все экзамены на "отлично". Может быть, и твоим будущим пациентам не все понадобится?

- Речь не обо мне. Если мы, фронтовики, не будем поддерживать друг друга.

- А я что, не фронтовик?

- Именно. Это я тебе и напомнил. Ты предлагаешь парню перевестись на другой факультет. А потерянные годы? Мало того, что четыре года пропало у нас из-за войны?

- Идите вы оба к такой-то матери! Белый, дайте ваш матрикул. Я преступник. Эта тройка будет черным пятном на моей биографий.

Белый долго жал мою руку. А после его ухода Миша ругал меня последними словами. Но они не шли ни в какое сравнение с теми, которые я услышал потом, когда Белый стал профессором, ректором Киевского университета, а затем еще членкором академии наук Украины.