Валентин Пикуль - Пером и шпагой. Битва железных канцлеров

– Это же шпионы Субиза.

– Потому-то, – сказал король, – я их сразу и загрузил работой.

Ровно в два часа дня Фридрих поднялся из-за стола.

– А теперь, – велел, – разгоните всех лишних, чтобы не путались тут и не мешали работать…

Он поднял к глазу трубу, озирая местность. Резко повернулся.

– Бить тревогу! – произнес пылко.

А французы, те просто упивались весельем, празднуя победу, которой еще не выиграли. Фридрих верхом пронесся вдоль рядов войск.

– Ребята, – говорил он кратко, – не робейте. Я вам дам много вина и мяса. Жалованье увеличу вдвое… Быстро! Смело! Решительно!

Колонны тронулись. Французы не верили своим глазам: все поле разом покрылось прусскими шапками. Легкая конница Зейдлица, таясь за холмами, вышла во фланг французам. Подали трубку, и Зейдлиц долго, сосредоточенно раскуривал ее… И вот трубка, дымясь, взлетела кверху – сигнал атаки. Только на полном разбеге коней (уже вблизи) гусары Зейдлица поняли, с кем имеют дело, – с жандармами! [14] Жандармы (gens darmes) – французские рыцари-латники из знатных дворян; считались лучшими всадниками в Европе; к концу XVIII века стали называться кирасирами. Легкая конница Зейдлица сгоряча налетела на тяжелую кавалерию. Но думать уже было некогда – и жандармов, противу всех законов тактики, они удачно опрокинули.

Субиз даже не поверил:

– Такого не бывает! Но… подкрепите жандармов.

А жандармы-латники, удирая от Зейдлица, как врезались в свое подкрепление, так и втоптали его в землю. Свои смяли своих! Сотни бегущих французов задирали руки, толпами сдаваясь в плен. Но пленить их было некогда: разбитые жандармы обнажили весь фронт Субиза, и Зейдлиц увидел пехоту, никем не прикрытую.

– Вот они! – прокричал он. – Вырубай всех!..

Армия Субиза и армия германских княжеств ожидали, что придется пленить и грабить Фридриха. Но они совсем не были готовы сражаться. Инфантерия спасалась бегством через поле, несясь как угорелая. Пуще же всех развили прыть «воины» генералиссимуса Гильбургсгаузенского: побросав свои сундуки и палки, они прыгали в болота по самые шеи, зайцами впархивали за кусты. Калек и попрошаек было просто не узнать…

Субиз в бессилии раскинул руки:

– Хоть кто-нибудь – придите на помощь… спасите же меня от позорного плена!

Французы его не спасли. От прусского плена его спасли наемники – закованные до глаз в броню швейцарские гвардейцы…

Это сражение Фридрих даже не стал досматривать до конца: неинтересно, в игре не было острых, терзающих положений, решения битвы не требовали от него творческого вдохновения.

– Каковы же мои потери? – спросил он только.

Потери были смехотворны: всего 165 человек.

– Это здорово! А французской армии Субиза более не существует… Эй, позовите сюда Зейдлица!

Зейдлиц явился.

– Нагнись, – велел Фридрих. – Я хочу всыпать тебе как следует, чтобы ты не забывал своего короля!

Зейдлиц нагнулся, ожидая пинка под зад (что нередко бывало), но получил на шею орден Черного Орла.

– Ступай! Ты ранен…

– Куда ранен я? – удивился Зейдлиц.

– В руку! Пошел, болван.

К королю приблизился де Катт с раскрытым альбомом:

– Ваше величество, не угодно ли вам, чтобы я, в этот знаменательный для Пруссии день, записал ваши высокие мысли для будущих потомков?

Фридрих пальцем почесал выгоревшую на солнце бровь:

– У меня нет никаких мыслей. Я плохо спал… мне мешали эти французы. Весь свет был мне не мил, когда я встал сегодня утром. Наконец, обедал я сегодня отвратительно. Не люблю, когда вокруг стоят незнакомые люди и смотрят мне в рот. У меня дурное настроение, де Катт!

– Отчего, ваше величество?

– Ах, мой милый, у короля немало забот! Вот были русские… потом французы… А теперь надо идти и поддать австрийцам! Если хочешь, так и запиши для истории: совсем необязательно бить врагов сразу всех, если можно разбивать их поодиночке… Кстати, не забудь оставлять сбоку поля, – может, я потом что-либо добавлю. Специально для потомства!

Россбах – кровавая клякса в летописи героизма Франции!

Даже трудно объяснить, отчего с такой удивительной легкостью, словно играючи, Фридрих разгромил громадную армию, втрое превосходящую его скромные силы. Ведь король даже не успел ввести в сражение свои резервы (они и пороху не понюхали)! Россбах – даже не победа Пруссии, это полный разгром Франции.

Начиналась слава. Для него – для короля.

Вольтер уже воспел победу Фридриха в напыщенных стихах.