Валентин Пикуль: Пером и шпагой. Битва железных канцлеров

version="1.0" encoding="utf-8"?> prose_history Валентин Саввич Пикуль Пером и шпагой. Битва железных канцлеров

«Пером и шпагой».

Одно из самых значительных произведений в творческом наследии В.Пикуля. Роман, который был признан классикой отечественной исторической прозы.

Один из интереснейших и неоднозначнейших моментов российской истории XVIII в. — участие России в Семилетней войне — обращается под гениальным пером Пикуля в сложную, многогранную и бесконечно увлекательную мозаику придворных и политических интриг, стратегических находок и прежде всего — шпионажа и «секретной дипломатии».

«Битва железных канцлеров»

В этом романе отражена картина сложных русско-германских отношений в пору тяжелейших европейских политических кризисов 50-70-х годов XIX века, когда канцлерами с разных сторон были князь Алексей Михайлович Горчаков и Отто Бисмарк.

чистка (егор)

В ночь на 21 марта 1810 года французскому консулу при Сент-Джемском дворе, барону Сегье, крупно везло. Он играл в доме леди Пэмброк-Монтгомери, урожденной графини Воронцовой, лихорадочно делая ставки на удвоение.

Время было уже далеко за полночь, когда лакей, обнося игроков крепким чаем, протянул Сегье поднос, на котором лежало письмо:

– Курьер из посольства. Извольте, барон.

Поглощенный выигрышем, консул наспех рванул конверт:

– Извините, господа. Я не задержу вас…

И вдруг вскочил, отбросив карты (и все заметили, что удачливый Сегье играл совсем без козырей).

– Война? – переглянулись русские. – Опять война?

– Нет, нет, – утешил их Сегье, чем-то взволнованный.

Легкомысленная красавица Екатерина Багратион, которая, колеся всю жизнь по Европе, давно уже забыла и мужа, и отечество, вдруг раскапризничалась:

– Барон, вы меня интригуете, и я не смогу отыграться…

Консул глянул на рассыпанные перед ним карты:

– Прошу прощения, я вынужден срочно покинуть вас.

Семен Романович Воронцов (отец хозяйки дома) спросил француза небрежно, с равнодушием старого прожженного дипломата:

– Что случилось, дорогой Сегье?.. – Воронцов сделал паузу. – Ежели это не секрет?.. – Опять пауза. – Секрет вашего строптивого императора?

– Господа! – объявил консул. – Секрета никакого нет… Только что отошла в лучший мир девица и кавалер Женевьева де Еон, которая в молодости была послом Версаля при таких высоких дворах, как Санкт-Петербургский и Сент-Джемский!

Лица игроков вытянулись.

– Я уже забыл про эту кляузную старуху, – удивился лорд Пэмброк, фыркнув. – Ах, сколько было шуму из-за этой женщины!..

Посольский кеб, стуча колесами по камням, довез Сегье до пустынной улочки Нью-Уилмен; дежурный констебль поднял фонарь, присматриваясь:

– Кто идет? Отзовитесь…

Сегье захлопнул за собой лакированную дверцу кеба:

– Идет консул Наполеона – императора всех французов!

Полицейский услужливо осветил фонарем подъезд дома – черный, как провал рудничного штрека, давно заброшенного. В пролете лестницы из-под ног Сегье шарахнулась бездомная кошка. Шаткие перила колебались над темью колодца.

На площадке верхнего этажа вдруг брызнуло светом из раскрытых дверей.

– Прибыл консул, – возвестил констебль.

Королевский хирург, сэр Томас Кампеланд, раскрыл саквояж и, засучив рукава, натянул длинные шелковые перчатки.

– Великолепно, – сказал он. – Во имя закона и справедливости приступим к осмотру, пока бренное тело покойницы еще хранит тепло прошлой жизни…

Барон Сегье осмотрелся. Бог мой! Он даже не знал, что девица де Еон, этот таинственный дипломат и забытая писательница Франции, жила в такой отвратительной бедности. Почти голые стены, холодный камин, заброшенное рукоделие на пяльцах.

И всюду – шпаги, шпаги, шпаги!..

К нему подошла мадам Колль – приживалка покойницы.

– Когда это случилось? – шепотом спросил ее консул.

– Около полуночи, месье.

– Бумаги, – намекнул Сегье. – Бумаги… где?

Мадам Колль кивнула в угол. Там лежал большой узел, завернутый в шкуру медведя, до полу свисали печати короля и пахло сургучом. Англичане – опередили. «Как всегда…» Впрочем, в этой поспешной описи имущества ничего не было удивительного, ибо полиция Лондона давно подозревала покойницу в чеканке фальшивых денег…