Дмитрий Федотов - Хозяин урмана

– Тига, – кивнул на реку Голован. – Деревня, где я родился, в самом ее устье стоит.

– Ну, что, Сусанин, может, заночуем в твоих, так сказать, родных пенатах? – Умник, щурясь, смотрел из-под руки на реку.

– А дальше-то мы куда пойдем? В деревню? – с надеждой в голосе спросил Бизон. Выглядел он неважно: красный и распухший от комариных укусов, дышит тяжело, с присвистом.

– Какая, к хренам, деревня?! – взвыл Тихоня. – Я в город обратно хочу! На кой ляд я с вами поперся?.. Сидел бы сейчас в теплой камере и кашу перловую трескал с маслом…

– Ты жить хочешь, доходяга? – почти ласково поинтересовался Голован.

– Хочу…

– Тогда закрой пасть! Сейчас все раздеваемся, шмотки и обувь вяжем в узлы, узел – на голову и поплыли.

Теперь возмутился Бизон:

– Ты сдурел, Голован?! Вода ж холодная! Да и зачем нам на тот берег?

– Можешь оставаться, жирдяй, – пожал плечами тот. – Хозяину будет на ком злость выместить.

И он, а вслед за ним Умник и примолкший Тихоня принялись быстро раздеваться. Бизон в нерешительности потоптался возле них, потом тоже разделся, тихо матерясь и поеживаясь от пронизывающего вечернего ветерка.

– Можно же было и завтра переправиться?..

– Нет. Хозяин нагонит – всех угробит…

Наконец все вещи были плотно увязаны в узлы. Каждый из бандитов взял по одному, кроме Бизона, который заявил, что плавает неважно и с узлом в руке просто не выгребет.

Тогда Голован вырезал из талины рогатину и прицепил к ней оба тюка – свой и Бизона, первым вошел в воду, неся рогатину, как хоругвь. Поплыл. Остальные молча наблюдали за ним.

Минут через десять Голован выбрался на противоположный берег, бросил тюки в траву и махнул остальным – вперед!

Вторым, как ни странно, решился плыть Бизон. Он храбро вошел по колено в воду и вдруг бросился в нее всей тушей. При этом он взревел, как медведь, и замолотил руками и ногами, став похожим на колесный пароход прошлого века.

Умник с Тихоней так и покатились со смеху. Только Голован не смеялся, а внимательно наблюдал за толстяком. Однако Бизон благополучно достиг другого берега и, отдуваясь и отфыркиваясь, словно морж, вылез на траву рядом с Голованом.

– Давай, Тихоня, – хлопнул «медвежатника» по тощей спине Умник, – ты следующий. Подстрахую в случае чего.

Тихоня подтянул трусы, взгромоздил на плечо свой тюк и с видом смертника вошел в реку. На удивление остальных поплыл он не боком, а на спине, уложив груз себе на грудь.

– Ишь, сообразительный! – завистливо хмыкнул Бизон, торопливо одеваясь и подрагивая от холода. – Я бы тоже так-то смог!..

– Еще наплаваешься, – мрачно пообещал Голован, тоже решив одеться.

– Ты на что намекаешь?! Нам что, всю Сибирь пешком месить?

– Надо будет – замесишь!..

Пока они ругались, Тихоня благополучно доплыл до берега и в воду вошел Умник. Он успешно преодолел половину расстояния, когда с ним что-то случилось. В закатных сумерках поверхность реки антрацитово отблескивала, мешая разглядеть детали происходящего. Во всяком случае, у троицы возникло убеждение, что Умнику свело ногу от холода. Он как-то странно забарахтался, забился на воде, отшвырнув свой узел к берегу, а потом вдруг резко ушел под воду. На том месте явственно проступила широкая, плоская воронка.

Бандиты на берегу замерли, напряженно вглядываясь в поверхность реки. Но прошла минута, вторая, третья, и тогда всем стало ясно: Умника больше нет. Он утонул в совершенно спокойной реке при тихой погоде.

– Вот черт! – выдохнул испуганно Бизон.

– Как же это он?.. – растерянно пробормотал Тихоня.

– Хозяин сказал – река сделала, – угрюмо подытожил Голован и оглядел приятелей: – Кто-нибудь еще сомневается в том, что он зря слов на ветер не бросает?

– Чушь!.. – неуверенно возразил Бизон. – Просто парню не повезло, в воронку затянуло. Сам же говорил, Голован, тут полно водоворотов?

– Мы все проплывали одно и то же место. Но утонул именно Умник, – веско ответил тот. – Потому что Хозяин предсказал ему такую смерть…

*

До темноты они успели пройти еще около трех километров. Голован все время озирался, часто останавливался и прислушивался к звукам готовящейся ко сну тайги, и поторапливал, подгонял вконец выдохшихся приятелей.

И вот они достигли высокой сухой гривы. Из последних сил поднялись на нее и рухнули на упругий ягель. Сон сморил людей мгновенно. Они заснули – кто где, сунув под головы свои мешки. И тайга в этот раз смилостивилась над лихоимцами, послала им спокойную, тихую и относительно теплую ночь.