Дмитрий Федотов - Хозяин урмана

– С кем имею честь?

– Дмитрий Котов, обозреватель еженедельника «Томский вестник»…

– Ага, пресса!.. – Доктор приосанился. – Пациент в сознании, однако контакты с ним малоэффективны: он испытал, судя по всему, глубокую депривацию в сочетании с когнитивным диссонансом.

– Но, надеюсь, его вербальная аддитивность не пострадала? – с ехидцей поинтересовался я.

Расторгуев от неожиданности уронил с носа очки, а Ракитин посмотрел на меня, как на провокатора. Сзади явственно хрюкнули, скорее всего – Дюха. Несколько секунд заместитель главного врача безуспешно пытался вернуть очки на место, потом со вздохом сунул их в карман халата и сказал:

– Пойдемте, господа. Только не шумите, в стационаре сейчас тихий час.

– Я вас в машине подожду, – поспешно пообещал сержант Обских и с видимым облегчением устремился к выходу.

Мы поднялись на второй этаж, прошли по безлюдному светлому коридору почти все здание насквозь и вошли в дверь с табличкой «Терапевтическое отделение».

– Мы поместили его в неврологическую палату, – тихо пояснил Расторгуев. – Там сейчас ни одного пациента.

– А он что, буйный? – уточнил я.

– Ну, вы же, наверное, знаете, что когнитивный диссонанс часто выливается в агрессию как внутреннюю, так и внешнюю…

– Значит, вы его держите на транквилизаторах?

– Пока лишь на успокоительных – новопассит, настойка пиона, феназепам…

– А кто он, вы выяснили? – перебил Ракитин.

– В том-то и дело, что нет. – Николай Валерьевич печально кивнул. – При нем не было никаких документов, а сам пациент… Вот, любуйтесь!.. – Он открыл дверь палаты и сделал приглашающий жест.

Мы вошли. В чистой и светлой комнате, выкрашенной в теплый молочно-бежевый цвет, стояли буквой «П» пять односпальных кроватей, возле каждого изголовья – невысокая тумбочка. Слева от входа – дверь в туалет. Справа у стены – столик, над ним – зеркало. Пациент занимал место в дальнем левом углу. Он лежал на спине поверх одеяла, одетый в опрятную больничную пижаму, и не мигая смотрел в потолок. На наше появление человек никак не отреагировал.

На вид ему можно было дать лет сорок. Очень худой, заросший многодневной темной щетиной, почти бородой. Собственно, на лице его единственной запоминающейся деталью был нос – длинный, породистый, с небольшой горбинкой. Глаза глубоко запали, губы превратились в едва заметные нитки.

Мы, не сговариваясь, расселись по свободным кроватям вокруг пострадавшего. Олег достал из кармана свою неизменную записную книжку в кожаном чехле, раскрыл и извлек несколько фотографий. Внимательно просмотрев их и поглядывая на найденыша, он протянул одну мне.

– Он?..

Я в свою очередь сличил фото и оригинал.

– По-моему, он.

Ракитин отобрал снимок, перевернул и прочитал:

– Бурых Михаил Геннадьевич, 1980 года рождения, не женат. Профессия – рабочий-топограф.

Я присвистнул:

– Двадцать девять лет?!

– М-да!.. – крякнул, не выдержав, Дюха.

Только Сотников остался невозмутимым. По-моему, так его вообще было трудно чем-либо удивить. Расторгуев тоже сравнил фото и пациента и покачал головой:

– Надо же! Какой же, однако, он испытал стресс, чтобы за две недели постареть на десяток лет?!

– А он вообще хоть что-нибудь говорит? – снова спросил Ракитин.

– Бормочет иногда… То ли зовет кого-то, то ли поминает… – Доктор в затруднении потер подбородок. – А!.. Вспомнил! Этот бедолага, когда его только привезли, все время повторял одну фразу… что-то насчет хозяина урмана…

– «Хозяин забрал всех»? – живо уточнил я и опять почувствовал знакомый зуд в кончиках пальцев: есть след!

– Д-да, вроде бы… Бред какой-то! Что поделаешь – стресс!..

– А где его нашли? – вдруг подал голос Сотников.

– На Семеновской заимке, километров двадцать вверх по течению Бакчара. Лесничий с внуком его подобрали и сюда привезли.

Я быстро подмигнул Олегу, он понял и строго поинтересовался:

– И где я могу найти этого лесничего?

– Он рядом живет, – с готовностью пояснил Расторгуев, явно проникшись уважением к суровому «капитану из столицы». – Урочище Еловый Ключ.

*

До урочища добрались только поздно вечером. Уже стемнело. Небо оставалось ясным, и как только дневное светило отправилось отдыхать, на его место тут же высыпали крупные яркие звезды. Мою верную «хундайку» пришлось оставить возле здания РОВД, потому что местные лесные дороги были ей явно не по силам. Обских с удовольствием уселся за руль видавшего виды «уазика», мы расселись в салоне. Однако даже столь могучая машина преодолела двадцатикилометровый путь за два с лишним часа. Причем нам дважды пришлось вылезать и сообща выталкивать внедорожник из совершенно феноменальных промоин, видимо, не просыхавших круглый год.