Николай Омелин - Разбойничья Слуда. Книга 4. Рассвет

Гаврила съездил к берлоге и управился со всеми делами, когда на улице уже было темно. Спрятав мешки с золотом, наконец, добрался до дома. Первым делом распряг уставшую лошадь и завел в хлев. Вернувшись к телеге, собрал в охапку привезенные от берлоги поленья и сложил рядом с дровами под взвозом.

– Васька, ты дома? – крикнул он, войдя в избу.

– А где мне быть, – отозвался тот из другой комнаты.

– Возьми лампу и сходи в хлев кобылу напои. Да сена дай, не жалей.

– Лошадь? – удивился Васька.

– Конюхов приехал, а в конюшне места нет, – устало ответил он.

– А-а, понятно, – протянул Васька и покосился на отца. – А с медведем что? Матери…

– Что-нибудь придумаю, – оборвал его Гаврила и, махнув устало рукой, рухнул на скамью.

После того, как ему, наконец, удалось сообразить, что завтра предложить Конюхову, настроение у него заметно улучшилось. Однако сил, чтобы радоваться, совсем не осталось. Гаврила откинулся к стене и прикрыл глаза.

Когда Васька вернулся, отец, склонив голову набок, уже крепко спал. Он стянул с него промокшие за день сапоги, стянул потные онучи и унес все на печь. Толи от холодного пола, толи еще от чего, Гаврила поджал ноги и повалился на бок. Сын заботливо устроил их на скамье, взял с ленивки подушку и положил под голову отцу. Затем из комнаты принес большое одеяло и прикрыл отца.

– Ну, что, ночной странник, явился? – в ответ на свое приветствие услышал Оманов, когда на следующий день вошел к Конюхову в кабинет. – Куда же это тебя носило? – усмехнулся Конхов.

«Кто-то донес. Кто-то видел меня, – пронеслось в голове у Гаврилы». Однако он тут же взял себя в руки и подошел ближе милиционеру. Стянув с головы шапку, Оманов добродушно улыбнулся и, вытащив из-за пазухи небольшой сверток, положил на стол.

– Есть грех, признаю, – он старался говорить как можно спокойнее. – Думал, арестуешь сегодня, вот и решил кое-какой скарб с лесу привезти. Охотиться собирался, плахи на белку заготовил недавно. Пришлось съездить и прибрать. Растащат или сгниют в лесу без присмотра. На себе не принесешь, а в колхозе коня не допросишься, – произнес он заготовленное на всякий случай объяснение.

Глядя на скомканную тряпицу, Конюхов последние слова не расслышал. Да по большому счету не очень и интересно, что вечером в лесу Оманов делал. Его больше радовало то, что нашелся человек, который, несмотря на поздний час, пришел к нему и рассказал, что видел, как Оманов по деревне на его телеге разъезжает.

– Что это? – кивнул он на сверток.

– А ты, Григорий Пантелеевич, разверни и увидишь, – не переставая улыбаться, ответил Гаврила.

Конюхов взял тряпку за край и стал аккуратно приподнимать сверток. Тот сделал несколько оборотов, после чего на стол выкатился нож.

– Что это? – снова спросил он.

– А ты на ручку взгляни, товарищ милиционер, – улыбка постепенно сошла с лица Гаврилы.

– Серьга, – прочитал Григорий и недоуменно посмотрел на Оманова.

– Ага, – проговорил тот.

Конюхов взял нож, вглядываясь в костяную ручку. Что-то шевельнулось в памяти, но он не успел ухватиться за мысль.

– И что? – снова спросил Григорий.

Оманов чуть склонился над столом и тихо произнес:

– Серьгу волки загрызли почти у самой Тоймы, а ножик у Ачема нашелся. Не странно ли?

И тут Конюхов вспомнил разговор двухлетней давности с Варварой Чупровой и тут же почувствовал, что пропавшее золото где-то рядом. Он посмотрел на Гаврилу.

– Да. Нож у Серьги был, когда в Тойму поехал. И Варвара тогда сказывала, что тот с собой его взял. Не выбросил же он его по дороге.

Помнил Григорий и то, что Оманов был в числе понятых, которых он привлек тогда при осмотре места происшествия с деревенским конюхом.

– Не веришь, можешь снова у Варвары спросить, – словно догадавшись, о чем думает Конюхов, произнес Гаврила.

– Спрошу, обязательно спрошу. А тебе что с того?

– А мне ничего, – негромко ответил тот. – Бумажку Федоськину порви, скажу, где его нашел.

Уверенность в том, что милиционер согласится, у Оманова была полная. Одно то, что нож нашелся далеко от того места, где на Серьгу напали волки, должно заинтересовать Конюхова. И дело не просто в ноже, иначе Гаврила и не принес бы его сюда. Даже, если и арестует, то не навек же. Вернется когда-нибудь. В конце концов, он ничем не рискует, предлагая Конюхову находку.

Григорий поднялся, прошелся по комнате и выглянул за дверь. Там никого не было.

– Никак еще кого поджидаете, товарищ милиционер? – не утерпел с вопросом Оманов.