Джалол Икрами - Поверженный

Низамиддин тепло поздоровался со всеми. Прежде чем сесть, приказал, чтобы опустили плотные шелковые занавеси на окнах.

— Так делают беседу неслышной! — сказал Низамиддин смеясь.

— Браво, браво! — поддержал его Гулом-джан. — Беседу нужно вести за занавеской.

— Мы в политике слабы, — сказал Абдурахманхан, — мы простые, наивные, тонкостей не знаем, сидим спокойно, подняв занавески…

— Нет, зять эмира, — возразил Низамиддин. — У вас еще нет опыта. На вашу голову еще не обрушилась беда — и не дай бог, чтоб случилось…

— Эх, эфенди, что вы говорите, — сказал, вздыхая, зять эмира. — Какая еще беда может на меня обрушиться? Если пропало все имущество, все мое богатство, и власть, и государство, и мое достоинство, что же еще может со мной случиться?

Утрата всего этого разве не огромное несчастье? Ладно, оставим эти разговоры, лучше послушаем вас. Какие новости вы нам принесли?

После того как Асад Махсум сбежал и были поколеблены основы тайного контрреволюционного сообщества, Низамиддин очень изменился. Теперь он сомневался в каждом, всех подозревал, стал осторожным. Он был перепуган. Иногда, задумавшись, говорил себе: «Эх, глупец, зачем тебе надо было присоединяться к этому заговору, подвергать опасности свою жизнь, взваливать на себя заботы и тревоги?! Что, у тебя нет авторитета, высокой должности? Не хватает денег, богатства? Что ты играешь с огнем? Все это нужно Асаду Махсуму, он дерзкий поджигатель, для него жизнь не в жизнь без всех этих смут и волнений. А тебе что надо?» Он говорил себе это и тут же упрекал, его мучила совесть. Поразмыслив немного, он убеждал себя, что, если бы не эта смута, не высокие друзья, не было бы у него ни власти, ни богатства. Если бы он не примкнул к провокационной группе, то сейчас был бы — самое большее — районным начальником милиции. Да и то неизвестно, может быть, просто рядовым милиционером — и все. И ведь вначале, «в первые дни ему казались такими близкими надежды и мечты этих провокаторов… Ладно, и сейчас ведь еще не все потеряно. Пока друзья за него, никакие несчастья его не коснутся. Только нужно быть очень осторожным, нужно хорошо обдумать каждый шаг. Асад Махсум, Ибрагимбек и другие — те, что находятся вне Бухары, все они могут за какой-нибудь месяц разбить большевиков, уничтожить всех главарей. А затем, бог даст, и в новом правительстве он получит еще более высокий пост и достигнет вершины власти. Сейчас нужно сделать так, чтобы группа Гулом-джана и зятя эмира начала смело действовать. Задача Низамиддина в том, чтобы подталкивать их, торопить, науськивать даже друг на друга. Ведь выигрывает тот, кто столкнет двух противников, а сам выхватит жирный кусок, лежащий между ними.

— Есть свежие и радостные новости! — сказал он, привлекая всеобщее внимание. — Я узнал из верного источника, что некоторые иностранные государства протягивают нам руку помощи…

— Это известно, — сказал Мухаммед Вали, тот, кто был близок к одному иностранному представительству. Наше государство протянет руку помощи Бухаре, чтобы изгнать отсюда русских.

— Это хорошо, — сказал Низамиддин, — но, друзья, более действенная помощь придет к нам со стороны крупнейших государств Европы. Англия и Турция не хотят, чтобы Бухара была в руках большевиков и русских. Решено, что Энвер-паша прибудет в Бухару и возглавит битву бухарского народа за веру…

— Энвер-паша? Что Энвер-паша? — раздались восклицания присутствующих.

— Какой это Энвер-паша? — спросил зять эмира.

Низамиддину стало смешно. Зять эмира не знает, кто такой Энвер-паша! Конечно, такие, как он, прежде ничего не знали, кроме грубых развлечений, наслаждений и скуки. Они были равнодушны ко всему, что происходило в мире, для них не имело значения, какая страна с какой воюет, где происходят революции, какой народ сверг своего царя. Они не желали знать ничего, что происходило даже за воротами Бухары. Какой Энвер-паша? — спрашивает он. Как будто их несколько, Энвер-пашей! Энвер-паша — герой мировой войны, победительна полях сражений, великий полководец Турции и Германии!..

— Энвер-паша — зять супруги халифа, наместника ислама, полководец Турции, — приняв ученый вид, стал пояснять Низамиддин. — В мировой войне он был первым героем. Я видел его портрет в газете «Тарджуман». В глазах его горит огонь, лицо сияет как солнце. Если бог даст и Энвер-паша прибудет в Бухару, это будет большое дело.

— А что в том толку? — спросил зять эмира, удивив Низамиддина. — Прибытие одного Энвера не поможет нашему делу. Вот если бы он привел с собой войско с пушками и снарядами, с пулеметами и аэропланами.