Владимир Тормышов - Странные сны Отто Шубдца

Наши оборонительные позиции были почти лишены

укрытий. Это сказалось на тактике обеих сторон,

которые вели упорные бои за овладение населенными

пунктами, где можно было найти хоть какое-нибудь укрытие от ужасного холода. Однако, в конце концов такая тактика приводила к тому, что обе стороны подвергали эти деревни артиллерийскому обстрелу и поджигали деревянные дома и дома с соломенными крышами, лишая противника элементарных удобств. Закапываться же в землю нечего было и пытаться, – земля затвердела, как железо.

Суровый климат оказывал воздействие и на оружие.

Смазка на оружии загустевала так, что часто невозможно было открыть затвор, а глицерина или специальных масел, которые можно было бы использовать в условиях низких температур, у нас не было.

Под танками ночью приходилось поддерживать слабый огонь, чтобы двигатели не замерзали и не выходили из строя. Нередко танки скользили по замерзшему грунту и скатывались под откос. Вероятно, это краткое описание помогло читателю составить представление об условиях, в которых зимой 1941/42 гг. немецкой армии приходилось вести боевые действия.

Русские находились в лучших условиях.

Самое главное, что сильный холод не был для них новинкой – они привыкли к нему.

Кроме того, сразу же позади них находилась Москва. Следовательно, линии снабжения короткими. Личный состав большинства русских частей обеспечен меховыми полушубками, телогрейками, валенками и меховыми шапками-ушанками. У русских были перчатки, и теплое нижнее белье. По железным дорогам у русских курсировали паровозы, сконструированные с учетом эксплуатации их в Сибири, при низких температурах»

Генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба 4-й армии вермахта.

Ганс Ульрих Рудель, знаменитый пилот пикирующего бомбардировщика «Юнкерс-87», писал:

«Неожиданно сорокаградусный холод замораживает обычную смазку.

Наше бортовое оружие не может стрелять.

Говорят, что холод не оказывает на русских никакого воздействия, потому ЧТО они хорошо подготовились к зиме.

у нас постоянные проблемы с нужным оборудованием, его нехватка серьезно подрывает наши силы при таком холоде. Припасы почти не доходят до нас. Местные жители не могут припомнить такой суровой зимы за последние двадцать или тридцать лет. Битва с холодом тяжелее, чем битва с врагами. Советы не могли бы иметь более ценного союзника. Наши танкисты жалуются, что танковые башни не поворачиваются, все замерзло…

Немецкие армии побеждены холодом. Поезда практически не ходят, нет резервов и снабжения, раненых нельзя вывезти с поля боя. Одной железной решимости недостаточно. Мы достигли предела нашей способности воевать. Нет самого необходимого. Машины стоят, транспорт не работает, нет горючего и боеприпасов. Единственный вид транспорта – сани. Трагические сцены отступления случаются все чаще. У нас осталось совсем мало самолетов. При низких температурах двигатели живут недолго. Если раньше, владея инициативой, мы вылетали на поддержку наших наземных войск, то теперь мы сражаемся, чтобы сдержать наступающие советские войска…

Безжалостный холод продолжается, и наконец-то

по воздуху прибывают необходимое оборудование и

зимняя одежда. Каждый день на наш аэродром приземляются транспортные самолеты, которые доставляют меховую одежду, лыжи, сани и другие вещи. Но все это слишком поздно, чтобы захватить Москву, слишком поздно, чтобы вернуть наших товарищей, которые замерзли от холода, слишком поздно, чтобы спасти десятки тысяч солдат, которые отморозили пальцы на руках и ногах, слишком поздно, чтобы армия могла продолжать движение вперед. Она вынуждена окопаться и перейти к обороне под ударами невообразимо тяжелой зимы.

Сейчас мы летим над районами, которые помним по прошлому лету: в районе истока Волги к западу от Ржева, рядом с самим Ржевом, вдоль железнодорожной линии на Оленино и дальше к югу. Глубокий снег затрудняет движение наших войск, но Советы в своей стихии. Самый умный техник здесь тот, кто использует наиболее примитивные методы работы и передвижения.

Двигатели больше не заводятся, все заморожено

насмерть, гидравлика вышла из строя, полагаться

на любой технический инструмент означает самоубийство.

При этих температурах утром двигатели нельзя завести, хотя мы укрываем их соломенными матами и одеялами.

Механики часто проводят в поле всю ночь, разогревая двигатели каждые полчаса, чтобы их можно было завести, когда эскадрилье придется лететь.