Феликс Дан: Аттила

Легким движением руки откинул он свои густые темные кудри, набегавшие ему на лоб. Темная узкополая охотничья шляпа из мягкого войлока, украшенная белым пухом чапуры, зацепившись за ветку, упала с его головы и повисла сзади на широком ремне. Резко очерченные брови почти сходились у переносицы, что придавало его лицу лукавый и веселый вид. Счастливая улыбка играла на изящных, несколько гордых губах, над которыми завивался светло-каштановый пушок. Молодой охотник был очень красив, и Ильдихо, подняв на него глаза, не могла больше оторвать их от его лица.

— За предсказанием? — сомнительно сказала она.

— Нет. Это была ложь. Мне не нужно уверток. Принцесса, я искал здесь… тебя!

— Но ведь я запретила тебе! — с угрозой подняв палец, возразила она. — Ты не должен был подстерегать меня у источника, как лань.

— Не дурно было бы, — засмеялся он, — если бы лань могла запрещать охотнику подстерегать ее у воды. О Ильдихо, не сопротивляйся дольше! Ведь это не поможет! Этого желают твоя Фригга и жизнерадостная Фрейя! И я, и ты сама желаешь того же!

Он схватил ее руку. Она стремительно отдернула ее.

— Принц, ты не дотронешься до меня, доколе…

— Доколе мне не отдаст тебя отец Визига ст. Хорошо, он отдал мне тебя.

— Дагхар! — Она вся вспыхнула. — Так нельзя шутить.

— Нет. Это слишком священно, — сказал юноша с благородной серьезностью, шедшей к нему еще больше шутливости. — Я только что расстался с твоим отцом у опушки леса. Он отправился домой, меня же привлекло сюда предчувствие.

— Так он вернулся с большой охоты?

— С охоты? С большой охоты? — повторил Дагхар, правой рукой стиснув копье, а левой оправляя свою одежду из темно-коричневой оленьей шкуры, ниспадавшую ему до колен.

— О большой охоте только еще совещаются… Да она еще и не начиналась! Злобный кабан с колючей щетиной и налитыми кровью глазами еще не обойден. И многие из охотников падут, пораженные насмерть жестокими клыками, прежде чем чудовище будет истреблено.

— Дагхар! — трепеща, с невыразимым чувством вскричала Ильдихо.

— Я угадал замысел твоего отца. Я сказал ему это в лицо. Я просил его взять меня с собою туда, на Дунай. Там мы встретили других охотников. Но они не идут с нами, не хотят, не могут! На обратном пути я просил у него твоей руки с одобрения моего слепого отца. Седовласый герой отвечал: «Да, но сначала… — он замолчал. — Королевский сын нашего народа, не угадывающий моих слов, — продолжал твой отец, — недостоин был бы… — Получить прекраснейшую девушку во всей земле германцев, — вскричал я. И тихо — так как это страшная тайна! — я прошептал ему на ухо его условие. В нем всего три слова! Радостно взглянув мне в глаза, он стиснул мою правую руку. — Не раньше, отец! — сказал я. — Да раньше не может быть безопасна ни одна девушка, ни одна жена!»

— О Дагхар, какой безумный риск! Какая неизмеримая опасность! — и она с ужасом закрыла глаза.

— Да, опасность неизмеримо велика! Но кто это совершит, тому достанется высшая почесть — признательность всего мира! И день освобождения германских племен, моя Ильдихо, будет днем нашей… Слышишь? Ржание коня… В лесной чаще? Еще один охотник, подстерегающий у ключа белую лань?

Он быстро обернулся и поднял копье.

Звук донесся с севера, со стороны большой дороги, пролегавшей возле леса. Там, где густой кустарник делал местность непроходимой для коня, всадник остановился и слез со своего великолепного скакуна. Бросив поводья ему на шею, он поднес к его ноздрям правую ладонь. Конь снова заржал, потряс головой и облизал руку господина.

Незнакомец направился к источнику. На вид он был старше Дагхара лет на десять, ниже его и коренастее. Драгоценный византийский шлем покрывал его черные волосы, прямыми длинными прядями падавшие на его плечи и спину. Темно-пурпуровый плащ греческой работы с изящной и богатой вышивкой окутывал его фигуру.

Медленно, почти торжественно приблизился он к молодой чете.

— Опять он! — тревожно, но без гнева, прошептала девушка.

Королевский сын смерил пришедшего серьезным, но не враждебным взглядом.

Незнакомец почтительно склонил голову перед принцессой. Приветствие это было полно такого достоинства, гордости, сдержанности и вместе с тем уважения, что Ильдихо невольно ответила на него легким поклоном.

— Простите, благороднейшая принцесса, — мягким и звучным и в то же время печальным голосом произнес он на языке ругов, — что я пришел сюда искать вас… Другой, я вижу, уже нашел вас раньше меня. Приветствую тебя, отважный певец, сын короля скиров! — последние слова он произнес на чистом скирском наречии.