Дара Преображенская - Оно-но-Комати

– Хорошо, сегодня ты не лишишься девственности. Но увидишь всю оргию своими собственными глазами. Однажды ты сама будешь участвовать в ней. Поверь мне, тогда скромность навсегда покинет твоё сердце.

Мэзуми взяла меня за руку и повела за собой, в другой руке я едва удерживала поднос с закусками.

В одной из гейш я узнала Изуми, которая сопровождала меня в ночь похищения моей младшей сестры Кимико. Она немного смутилась, но затем весело заверещала:

– О, так это ты Оно-но! Скажи, хозяйка очень довольна тобой?

Две другие гейши были в тёмных кимоно, я их видела пару раз у г-жи Наоми, когда они приносили ей «гонорар». Видимо, девушки были очень голодны, потому что они сразу же принялись за еду.

– О, ты сама приготовила это мисо? – спросила меня одна из них.

Я кивнула.

– Походе, старуха решила сделать из тебя универсальную прислугу, – сказала вторая гейша в синем кимоно.

Г-н Ючи представлял собой полноватого человечка низкого роста. Он с заинтересованностью посмотрел на меня, как только я вошла в гостиную и поклонилась всем присутствующим, как полагалось по этикету.

– Кто эта юная особа? – спросил он, указав на меня.

– Это – наша Оно-но Комати, которая очень странная и пишет стихи. Так говорят о ней в нашем заведении.

Изуми доела мелко порезанные кусочки говядины и приступила к соусу.

– И ты хочешь прочесть нам свои стихи, детка?

Ючи улыбнулся мне и подмигнул.

– В другой раз, г-н.

Разозлившись, Мэзуми подтолкнула меня вперёд, так что я оказалась в самом центре гостиной. Свечи так сильно задрожали, будто, испугались неожиданного выпада звезды-гейши.

– Никогда не отказывай, если тебя просят услужить мои клиенты! Раб должен оставаться рядом всегда. Читай свои стихи.

– Но я не рабыня.

У меня закипала кровь, наши взгляды с Мэзуми скрестились, будто, это были два стальных клинка.

– Отныне ты – рабыня, моя рабыня! Ты будешь мне служить и угождать, запомни это, дорогуша.

Что меня заставило в тот день подчиниться и продекламировать мои стихи? Возможно то, что одна из гейш скромно попросила меня об этом. Возможно, я хотела просто забыться, углубившись в свой внутренний мир даже перед этими бездушными людьми. Возможно, мне просто хотелось забыться.

Зазвучал голос, и я поняла, что это был мой собственный голос.

«….Есть в этом мире

Один цветок –

Невидим он,

Но блекнет без следа

Цветок любви!

.

Зёрна риса,

Что в поле остались,

Сметает осенний ветер.

С грустью смотрю:

Не моя ли то участь?

.

Краса цветов поблекла….

Бесцельно годы пронеслись,

Пока в тоске любовной

Смотрю

На долгий дождь…..»

……..

Когда я закончила, то увидела ошеломлённые лица гейш и г-на Ючи. Он с трудом поднялся с ложа, потому что его изрядно шатало после порции выпитого им сакэ.

Он поднёс мне чашку с сакэ:

– Пей.

Я посмотрела на Мэзуми, гейша ехидно усмехнулась, обмахнувшись веером:

– Ну, что ты так смотришь на меня? Пей! Раба должна удовлетворять желания хозяев.

Я выпила и поморщилась. Я никогда раньше не пила сакэ, хотя видела, как другие пьют его и затем еле волочат ноги. Говорили, от сакэ затуманивается рассудок, но я не ощущала ничего подобного.

– Разве тебе всё равно, что тебя называют «рабыней»?

Мэзуми обошла меня со всех сторон со своей недопитой чашкой сакэ; казалось, она хотела разгадать мою загадку. Моё равнодушное смирение злило её.

– А если я тебя сейчас ударю? Ты тоже благосклонно отнесёшься к этому? Или будешь сопротивляться?

Я молчала.

Мэзуми подошла к своему любовнику и демонстративно пригубила сакэ.

– Ну, как Вам моя рабыня, г-н?

– Божественно хороша. Если твои рабыни все такие, как она, значит, я попал в рай.

Он потянулся ко мне, пытаясь завладеть моими губами, однако обозлённая Мэзуми вдруг встала между нами.

– Так значит, Вы утверждаете, г-н, что она божественно хороша? Она лучше меня?

– Она красива, и ты красива, дорогуша, но в ней есть то, чего нет в тебе.

– И чего же?

– Души.

– Не забывайте, г-н, Вы купили мою ночь! Рабыня Оно-но не принадлежит Вам. Хозяйка не давала никаких указаний на этот счёт. Вы не коснётесь её.

Г-н Ючи хотел отстранить гейшу, но ретировался, когда она упомянула об охране. Её глаза снова вдруг загорелись неистовым блеском:

– Но я приготовила для вас, г-н, однако, очень хорошие развлечения! – воскликнула Мэзуми, опрокинула чашку, в которой недавно было сакэ.

– Развлечения?! Я люблю развлечения! – лицо мужчины расплылось в улыбке. Она кивнула одной из своих подруг-гейш.