Номен Нескио - Бетельгейзе. Часть 2

– Да, моя семья осталась в Германии и что с ней сейчас я не знаю. Моя Саша….

– А дети?

– Дети…, – в последнее время мысли о Саше заставили его совершенно забыть о своих детях. К тому же видел он их всего несколько раз, в самом младенчестве, – Дети…, да, конечно…, Хельга…, это дочь и….

– И…? – с неподдельным интересом спросил Отт, видя замешательство капитана.

Рейнгхард закивал головой, судорожно вспоминая имя своего сына:

– И Алекс…, это мой сын. Ему сейчас….

– Хорошо, Рейнгхард, достаточно. Просто вы немного устали, я понимаю. К тому же тяжёлый поход…, но прошу ответить мне на ещё один вопрос.

Рейнгхард поднял голову и посмотрел в глаза Отту. Посол, поднял бокал, приглашая выпить и, сделав глоток, спросил:

– Скажите мне, только искренне, вот случись вам сейчас оказаться в Германии, куда вы кинетесь в первую очередь? Не думаю, что в Ставку фюрера, докладывать о своих успехах и непобедимости германского оружия. Нет, мой дорогой…, можете не отвечать мне…, вы отправитесь в свой дом, обвитый плющом. В дом…, корветтен – капитан, герр Отто фон Рейнгхард, командир подводной лодки U- 4600 «Бетельгейзе», кавалер Железного креста. Хотя очень даже может быть, что ваша супруга может и осудить вас. Вы понимаете, о чём я?

Рейнгхард безуспешно подыскивал слова для ответа. Отт решил развивать инициативу:

– Не пытайтесь скрыть свою жизнь, дорогой капитан. О вас мы знаем абсолютно всё. Сейчас вы не можете принадлежать себе. Я спрашивал вас о семье лишь для того, чтобы вы более себе ответили на мои вопросы. Уж поверьте мне, вот там…, – Отт указал при этом на карту, где располагалась Европа, – Их меньше всего интересует ваша семья.

– Ну а вас…, почему вдруг стала интересовать моя семья? Знаете, я не очень-то верю в человеческую добродетель, – зло спросил Рейнгхард, решив не переходить на личности.

– С нами, капитан, вам относительно гарантировано возвращение домой. Конечно, никто не может дать полной гарантии, ведь идёт война, и мы солдаты армии, которая сейчас находится не в самом лучшем положении. Но, поверьте, слову офицера, что я говорю правду. Идёт 44-й год, мы не скоро оправимся от страшных ударов. Нам не собрать уже ту армию, какая была ещё год назад. Теперь надо выделить приоритеты и решить, кому ты нужнее, этим с Унтер – Дер – Линден или тем, кто ждёт тебя в Шлезвиг- Гольштейне, Виндааллее дом пять. Я больше чем уверен, что то, что говорю сейчас, вам хотя бы однажды, уже приходилось говорить кому- нибудь и вы правильно думаете…, я вербую вас!

– Почему я должен доверять вам, господин полковник, – спросил Рейнгхард Шолла.

Шолл повернулся к Отту, и тот снова слегка кивнул головой.

– Ну что же, прошу, это вам, – из ящика стола полковник вытащил небольшой конверт и осторожно положил его перед Рейнгхардом.

Капитан взял в руки конверт и раскрыл его. Внутри находились фотографии его детей, которых он не сразу узнал, но вот изображение Саши вызвало испарину на его лице. К тому же, эти фотографии были не из их семейного альбома и сделаны уже в его отсутствие.

Он не мог оторваться от снимков, потом сделав усилие над собой, произнёс хриплым голосом:

– Откуда это?

– Не стоит беспокоиться, господин капитан. Снимки сделаны нашими преданными людьми, патриотами Германии. Вы же видите, что никакого насилия, ваша семья знала, кто и для чего их фотографирует. Это привет вам. Там есть…, на обратной стороне.

Рейнгхард быстро перевернул фотографию: « Дорогой Отто, муж…, мой супруг, теперь нет ничего страшнее нашей разлуки и того расстояния что разделяют нас. Мы ждём тебя. Мы все ждём. Твоя семья Саша, Хельга и Александр ».

– Смотрите, смотрите, капитан. Это ваша семья, и снимок сделан после того, как они узнали о вас, что вы живы и здоровы и очень мечтаете о скорейшей встрече. Или у вас другие планы, и вы не стремитесь вернуться к своей семье? Может я поторопился сообщить вашей супруге о ваших чувствах? Я поступил так, потому что так же, как и вы, я солдат, отец и супруг и более того, я немец.

– Но ведь Саша….

– Саша уже не та, какой знали её вы. Саша, теперь это воплощение матерей и жён несчастной Германии, но надежда…, есть надежда. Она, будущее Германии. Вы понимаете меня, Отто?

– А что с ней?

– С ней…? С ней ничего…. Ваши дети её занимают больше, чем партийная возня…, – Шолл сделал паузу и, посмотрев на Рейнгхарда, продолжил, – И вы, дорогой Отто…. Она ждёт вас. Наши люди беседовали с фрау Рауваль – Рейнгхард и скажу вам больше…. В общем, кроме фотографий есть звуковое письмо, вы прослушаете его без всяких условностей. Оно…, собственно, как и всё прочее, никоим образом не касается наших предложений.