Виктор Королев - Анжелика Балабанова pro & contra известных личностей

Пока хозяин паковал отобранные книги, Анжелика прошла в зал библиотеки. У дверей сидел за столом с какой-то книгой молодой мужчина. Тёмные густые волосы, вздёрнутый нос, чистое лицо, несвежая рубаха…

Он мигом повернулся к ней всем телом, спросил с улыбкой:

– Я не помешал вам?

– Нет, вы мне не помешали. Я здесь просто не была никогда, заглянула посмотреть, пока мне книги пакуют, – быстро ответила девушка и вышла.

Книги были увязаны. Пачка получилась неподъёмной, но виду не показала, попрощалась, вышла. Спиной услышала, как дверь магазина снова хлопнула.

– Давайте я вам помогу!

Тот мужчина, не дожидаясь ответа, быстро отнял ношу. Да она и не сопротивлялась. Он явно не ровня ей. Может, разночинец, а может, из бывших, крестьянин или того хуже беглый солдат или каторжник.

– Спасибо, панночка, что не боитесь меня, – как-то спокойно, без всякой иронии произнёс мужчина. – Можно поинтересоваться у вас, за что вы любите Успенского? Вам по душе «Нравы Растеряевой улицы»?

Он заметно окал. И у него получилось как-то тягуче: «Но-ро-вы».

– Я вам не панночка, я такая же православная, как и вы… Родилась в этом городе. Папа мой лично знавал господина Успенского, оттого и интерес. А вы, похоже, нездешний…

– Извините, не представился. Я цеховой Алексей Пешков, Максимов сын. Прибыл третьего дня из Нижнего. Крещён православным, ноне от церкви отлучён.

– Это за что же? Убили кого-то? – ахнула в подозрениях Анжелика.

– Да нет! – мужик как-то легко засмеялся. – Сам себя хотел, да архангел Иегудиил меня сохранил.

Он полез свободной рукой куда-то под рубаху и вытащил маленькую иконку.

– Православие его не жалует, как и самоубивцев. А по мне – как ещё посмотреть. Тому, кто усердно трудится, святой Иегудиил корону золотую обещает. А к лентяю другой стороной повернётся, там у него хлыст. Видите? Иегудиил – покровитель всех творцов, писателей и художников.

– Вы что-то пишете? Или рисуете?

– Рисовать – нет, я нонче по малярной части. А вот писателем стать – хорошо бы, мечта есть. Вот и хожу по Руси-матушке, смотрю, жизни учусь, запоминаю, записываю.

– Стало быть, бродяжничаете, судьбу проклиная? Подаянием живёте?

– Не-е, барышня, зря вы так, – мужик продолжал улыбаться, пряча иконку в карман. – Мы люди мастеровые, трудом живём. Любое дело делаем с душой, как для себя. Порой русскому человеку неведом восторг строительства жизни, и процесс труда не доставляет ему радости; он хотел бы, как в сказках – строить храмы и дворцы в три дня, и вообще всё любит делать сразу, если сразу не удалось, он бросает дело. А если каждый станет жить и работать по совести, если не воровать, то через двадцать лет все мы будем жить в самой счастливой стране. И так обязательно будет!

– Да это уже было! Некоторые люди аналогично думали, – возразила ему с иронией. – Ровно двадцать лет назад Парижская коммуна пала.

– Ого! Как же мне это нравится! – мужчина остановился и смотрел в упор на неё. – Девушка, вы так много знаете! Но я не понял: вы «за» или «против» равенства всех людей?

– Наверное, «за»…

– Вот это правильно! Потому что каждый человек рождён для счастья, как… птица для полёта! Пока – да, вы верно подметили: на мне рубашонка худая, и множество разных заплат. Но завтра я эту хламиду сниму…

– Архангел Иегудиил поможет?

– Сами. Мы сами построим наш новый мир! Это мы сегодня никто, а завтра станем всем!

Он помолчал.

– И знаете что, юная барышня, приходите завтра на лекцию в библиотеку? Приезжает интересный человек – Михаил Коцюбинский. Там не будет ничего нелегального и опасного, разговор о счастье…

«Надо же, какой-то бездомный дядька приглашает меня на лекцию в моём родном городе!», – хмыкнула про себя девушка.

Но вслух сказала как можно равнодушнее:

– Вот как? Постараюсь прийти!

Они как раз у дома её оказались.

– Спасибо, что помогли, – она протянула мужчине серебряную монетку.

– О, пятиалтынный! – тот не стал отказываться. – Хватит на новую рубаху. Премного благодарны.

…Дома Анжелика долго не спала, взбудораженная и усталая. Листала последние тома господина Успенского – ох, и правда, зачем это «несусветное перекабыльство»?

Вспомнила, как раньше ей было нелегко со слугами. Еженедельно с матерью ездили в храм, отвозили для бедных вещи, продукты. А однажды осенью Анжелика решила самостоятельно одарить дочь садовника тёплым шарфиком. Отозвала девочку за угол, собственноручно повязала подарок на шею. А та вдруг спросила, не утирая соплей: