Олег Михайлов - Державин

Он обратился к князю Трубецкому, другу и сподвижнику знаменитого книгоиздателя, просветителя и масона Новикова, одного из основателей Типографской компании, с просьбою продать типографский станок, известное количество литых букв, а также подыскать мастеров, которые согласились бы приехать в Тамбов. До этого целая куча копиистов занималась в наместническом правлении размножением одинаковых административных предписаний. Вскоре из Москвы явилось всё нужное для типографии, и предписания стали печататься. Кроме того, заведены были «Губернские ведомости», в коих сообщалось о проезжих именитых людях, о проходе воинских команд, о цене на хлеб и на товары первой необходимости. Вслед за тем в Тамбове обнаружились свои переводчики и переводчицы, затеплилась литературная жизнь.

В губернаторском доме – помимо вечеров, балов и концертов, которые давались почти ежедневно, – стараниями Державина заведены были классы для детей и молодёжи. Здесь преподавались грамматика, арифметика, геометрия, а раз в неделю – уроки танцевания, для чего был выписан танцмейстер.

Первый год державинского губернаторства в Тамбове совпал с появлением указа об учреждении в российских городах народных училищ. В самом Тамбове до того не было учебных заведений, кроме жалкой гарнизонной школы и духовной семинарии. Открытие училищ намечалось ко дню коронации Екатерины II – 22 сентября. Времени оставалось в обрез, но Державин со всем своим пылом принялся за дело. Для помещения наняли дом купца Ионы Бородина, а его брат Матвей в день открытия училища довольствовал народ питием и обедом на городской площади перед наместническим домом.

Но самым примечательным событием стала речь свободного поселянина – однодворца Захарьина.

После торжественного молебствия приглашённые собрались в училище, где под пушечную пальбу учитель Роминский сказал благодарственное слово императрице. Публика направилась было к выходу, её остановил у самой двери Захарьин. Губернатор попросил всех воротиться в залу, и Захарьин произнёс речь перед портретом Екатерины II: «По воспитанию моему и по рождению я человек грубый: я бедный однодворец и теперь только от сохи; но, услыша, что государыня благоволила приказать в здешнем городе открыть народное училище, почувствовал я восхитительное потрясение в душе моей…»

Публика прослезилась. Приятели сообщали Державину, что, когда выступление Захарьина было напечатано в столице, жители забыли «магнетизм, до неё занимавший весь город». Тронута была и сама Екатерина II.

Державин торжествовал: взволновавшая всех речь однодворца была написана им самим.

Помимо хлопот об обществе, которое губернатор старался забавлять и веселить и в этих забавах по возможности образовывать и поучать, он не забывал и о нуждах самого города, нуждах почти неотложных. При Державине был составлен подробный план Тамбова, городская земля стала продаваться участками с обязательством строить на ней известным законным порядком, а не так, как кому вздумается.

С особым усердием заботился новый губернатор о судоходстве реки Цны. По его указанию землемер обследовал берега и проследил, удобен ли по ней путь от Тамбова до Морши, от Морши до Мокшны и даже до самой Оки. Державин желал таким образом улучшить торговлю Тамбова и облегчить как привоз строевого и дровяного леса, так и камня, имевшегося в большом количестве по берегам реки Цны ниже Морши. Он мечтал об устройстве шлюзов на Цне и даже передал в Питербурх на рассмотрение инженерной комиссии специальную записку.

В самую середину зимы 1786/87-го года в Тамбов для ревизии приехали по высочайшему повелению сенаторы Воронцов и Нарышкин. Результатами обследования они остались вполне довольны, и впоследствии Тамбовское наместничество получило высочайшую благодарность. Однако именно с этой поры, по словам Державина, Гудович стал к нему заметно холоднее. Впрочем, Гудович всё-таки представил Державина к ордену и заявил, что тот, найдя губернию в полном беспорядке, всё устроил к лучшему и быстро и успешно. По этому представлению в сентябре 1787-го года Державин получил орден святого Владимира 3-й степени при письме Воронцова, который объяснял награждение не крестом 2-й степени только тем, что значение ордена хотят поднять.

Однажды, выходя из наместнического правления, Державин увидел на крыльце мальчика лет семи или восьми, с цепью на шее. Он вернулся с ребёнком в присутствие и расспросил его.