Нина Колядина - Гайда!

Посмотрев по сторонам и не увидев на улице ни одного человека, который мог бы сказать: «Взрослый парень, а какую дурь вытворяет!» – Аркаша поднял вверх ногу, обутую в сапог невероятно большого для его возраста размера, и со всей силой шлепнул по луже. Фонтан от этого шлепка получился такой, что если бы кто-то стоял метрах в трех от мальчика, то этот кто-то оказался бы мокрым с головы до ног.

Как ни странно, но этот дурацкий поступок вернул Аркаше нормальное расположение духа – словно вместе с водой от него отскочили переполнявшие его эмоции. Мальчик запахнул поглубже полы макинтоша, нахлобучил на уже промокшую под дождем фуражку капюшон и, перепрыгивая через образовавшиеся на дороге лужи, направился в сторону улицы Сальникова, которая связывала верхнюю окраину города с центром.

Улица эта, кроме того, что считалась одной из старейших в Арзамасе, известна была еще и тем, что на ней, вернее, на углу Сальникова и Алексеевской, находилось одно из самых больших в городе зданий – трехэтажное здание Арзамасского духовного училища. Скорее всего, по этим причинам она никогда не оставалась безлюдной. По ней туда-сюда сновали жители восточных и северных окраин, которые отоваривались в лавках Гостиного ряда или молились в Воскресенском соборе и других городских церквях. Еще здесь всегда можно было встретить и самих служителей церкви, и учащихся Духовного училища. Многих из них Аркаша знал в лицо. Некоторые так примелькались, что, даже не зная имен этих людей, мальчик с ними здоровался.

И на этот раз, несмотря на непогоду, улица Сальникова пустынной не была. Какие-то бабы в длинных юбках и теплых платках шли, видно, в Воскресенский собор на вечернюю службу. Аркаша их обогнал. Навстречу ему попались двое парней, которых он знал по реальному училищу. Оба были на несколько лет старше его.

Один из них, Женька Гоппиус, жил на самом конце этой улицы, недалеко от березовой рощи, куда Аркаша с друзьями часто бегал гулять. Женька был высоким, красивым парнем с правильными чертами лица, чем-то напоминающими черты его матери – учительницы Марии Валериановны, зарабатывающей на жизнь частными уроками. Впрочем, сам Женька с этого года тоже начал зарабатывать. Аркашин товарищ, Петька Цыбышев, сказал, что, окончив училище, Гоппиус устроился на службу в какую-то химическую лабораторию.

Второго из парней, Ваньку Персонова, Аркаша тоже хорошо знал – он, как и Голиковы, жил на Новоплотинной. Персонов был года на два моложе Женьки и теоретически должен бы был еще учиться в реальном, но недавно его отчислили из училища. И ладно бы за плохую успеваемость! Ничего подобного – с учебой у Ваньки никаких проблем не было. Наоборот – в прошлом году его всем в пример ставили. Персонов увлекался литературой, сам писал стихи – в местной типографии даже издали сборник его стихотворений под названием «Звук». Аркаша эту книжицу видел. Стихи все больше про деревню – так, ничего особенного… Но к исключению Ваньки из училища они никакого отношения не имели. Тут дело в другом.

Когда в реальном был избран ученический комитет, старшеклассник Иван Персонов его возглавил. У них, у старшеклассников, на заседаниях рассматривались вопросы куда более серьезные, чем в Аркашином классе. У четвероклассников что обсуждали? Кто по каким причинам отсутствовал, как распределить роли в спектакле, который решили поставить, кто на уроках плохо себя ведет, и все такое…Надо признать, дисциплина в младших классах пока еще хромает. Вот недавно его, Аркашу, и Петьку Шнырова директор отчитал за то, что они во время перемены на палках дрались.

Старшеклассники – другое дело. У них на повестках стояли вопросы о демократизации учебно-воспитательного процесса, о защите достоинства учащихся, о произволе некоторых преподавателей по отношению к реалистам. Ну, на то они и старшеклассники. Хотя и у них не все получается. Многие учителя порекомендовали руководству училища особо требовательных поставить на место. И директор встал на сторону таких преподавателей. Тогда Ванька – а он был еще и редактором ученической газеты – написал и напечатал памфлет про таких учителей, который назывался «Свиньи». Ну, уж это ему с рук не сошло – тут же отчислили из училища.

Поравнявшись с Гоппиусом и Персоновым, Аркаша поздоровался с бывшими реалистами, но те ему не ответили. Отчаянно жестикулируя, перебивая друг друга, парни на ходу вели такую оживленную беседу, что, скорее всего, даже не услышали Аркашиного «Здравствуйте» из-под закрывающего половину его лица капюшона. Зато до слуха мальчика успели долететь некоторые довольно громко произнесенные парнями фразы: «Ленин еще когда говорил, что нужно заключать мир без всяких там аннексий и контрибуций!», «Ну да! И никакой поддержки Временному правительству!», «Вот большевики…»