Канта Ибрагимов - Маршал

– Я не пью.

– Правильно, но сейчас надо, – командовала она. – А в Москве бросите.

В машине Болотаев ощутил приятное тепло изнутри, и свитер согревал, он заснул.

В аэропорту Сургута его разбудили коллеги-москвичи. Все расспрашивали как да что, а он даже имени не спросил у своей спасительницы и, наверное, самым первым сел в самолет, твердо веря, что больше в этот мороз нос не сунет. Правда, по истечении нескольких дней, увидев сибирский шерстяной свитер, Тота отчего-то поднес его к лицу, понюхал – какой-то потаённо-манящий запах тоски, заброшенности, одиночества. И ему вновь захотелось полететь в эту бескрайнюю Сибирь, поселиться где-то в глуши вместе с этой медсестрой… Он должен, он обязан её найти. По-человечески поблагодарить. Хотя бы её вещи вернуть.

Это сиюминутное желание вскоре напрочь позабылось, к тому же приближался Новый год с отчетами и банкетами, как вдруг в почтовом отсеке на проходной общежития появилась квитанция «Почта СССР» для получения бандероли. Маленький казенный конверт и в нем, какая радость, его блокнот со всею, всею, всею информацией, без которой ему было очень тяжело: просто подарок к Новому году. Тут же от руки текст: «Ваш блокнот найден в кабине дежурки. С Новым годом!»

Более ни слова. Адрес отправителя – Когалым, номер почтового отделения и фамилия Иноземцева Д.

Не сомневаясь, Болотаев понял, что Иноземцева Д. – это спасшая его медсестра, но как она узнала его адрес? Ведь в блокноте его нет. Впрочем, она могла кому-то позвонить или написать. А вот Тота тут же на почте хотел в ответ ей послать телеграмму – не приняли, нужен точный адрес, а не номер почтового отделения.

Более Тота эту Иноземцеву не вспоминал, но, когда через месяц вновь в Когалым засобиралась экспедиция, он тщательно подготовился. Уже зная, что на Севере тяжко с продуктами, а фруктов вовсе нет, он, используя свои связи, потратив почти все деньги, закупил всяких деликатесов. Словно Дед Мороз с подарками, точнее с коробками, прямо с аэропорта он приехал в ту дежурку, а у Иноземцевой, оказывается, выходной. Тота спросил её адрес.

На краю маленького поселка старый деревянный двухэтажный барак, к которому подъезда на машине из-за снега нет. По снежному коридору надо идти метров двадцать.

В отличие от внешнего вида подъезд дома чистый.

По скрипучей лестнице Тота поднялся на второй этаж, постучал.

– Кто там? – Тота узнал её голос; на сей раз строгий и встревоженный.

– Гость из Москвы.

– Ой, – услышал Болотаев. – Секунду. – За дверью шорох, так что Тота даже подумал, может, она не одна, но потом торопливо щелкнул замок, чуть-чуть приоткрывая дверь. – Неужели это вы?! – воскликнула девушка, распахнув во всю ширь дверь.

Она стояла боком, скрывая часть лица. Была взволнованна.

– Добрый день! – сказал гость.

– Здравствуйте, – ответила она и как-то торопливо, словно боясь, что он уйдет: – Проходите.

– Из машины кое-что надо принести, – сказал Тота, тронулся вниз по лестнице.

– Вам помочь?

– Нет-нет… Я сейчас.

Тота дважды ходил к машине. Потом, как хозяин, стал привезенные коробки распаковывать.

– Это ваши свитер и носки, большое спасибо. И это всё вам, – торжественно говорил он.

– Всё мне?

– Да. Это, конечно, мелочь. Так… Вы ведь мне спасли жизнь.

– Да бросьте вы. – Она, словно невеста, всё так же боком стоит в углу.

– Я машину отпустил, – как и все москвичи в провинции, командует Болотаев. – В пять она за мной вернется… Если позволите, я посижу у вас… Поговорим… Можно?

– Да-да. Конечно.

– А чай есть? Холодно.

– Да-да. Конечно.

Накрыли стол. Сели. Оказывается, хозяйка в первый раз банан съела. А вот гранаты и киви даже не видела.

За чаем разговор не клеился.

– Может, перейдем на ты? – предложил Тота.

Она лишь кивнула.

– Странное у тебя имя – Дада… У нас, у чеченцев, – это значит дед или отец.

– А меня в самом детстве называли чеченка-дикарка.

– Почему?

– Не знаю. – Она резко встала из-за стола. – Что вам приготовить поесть?

– Ничего не надо, – сказал Тота. Теперь, когда она завозилась вокруг электроплиты, он смог её рассмотреть, высокая, даже чуть выше него, от природы тонкая, но не хилая, какая-то пружинистая, кошачья стать, так что Тота выдал, то о чём думал: – А из тебя вышла бы прекрасная танцовщица.

– С чего вы взяли? – встревоженно развернулась она.

– По первой специальности я хореограф кавказсках танцев.

– Серьезно?! – Теперь она улыбнулась. – А знаете, на вечере дружбы в медучилище мне поручили исполнять лезгинку. Только мне по размеру подошёл этот костюм… Я вам сейчас покажу фотографии. – Она вытащила из-под кровати старый, потрепанный чемодан. Из него достала небольшую пачку фотографий, перевязанных резинкой. Пытаясь некоторые не демонстрировать, она нашла то, что искала. – Вот! – Видно было, что этой фотографией она дорожила.