Валерий Кормилицын - Держава

– Как вы правы, господа, – в волнении подскочил, а после плюхнулся на своё место, отложив домино, Воейков. – Следует тонко намекнуть об этом Николаю Иудовичу Иванову, – стал развивать он мысль: – Александр Первый в тысяча восемьсот пятом году выслужил четвёртую степень Георгия за личную храбрость, как говорилось в реляции. Николай Первый – за двадцатипятилетнюю выслугу в офицерских чинах. Александр Второй – за личное мужество «в деле против кавказских горцев». Александр Третий получил аж Георгия второй степени в1877 году за русско-турецкую кампанию, а у Николая Второго – шиш!

– Первой степени, – дополнил Рубанов – отставникам можно.

– Несправедливо, – было общее мнение, которое исхитрился услышать Николай Иудович, обратившись через несколько дней к государю с телеграммой и сообщив, что цесаревич Алексей получил Георгиевскую медаль четвёртой степени «в память посещения армий Юго-Западного фронта в близи боевых позиций», после чего счастливые отец с сыном выехали в Петроград.

21 октября Георгиевская Дума Юго-Западного фронта постановила, что изъявив желание посетить воинскую часть, находящуюся на боевой линии Его императорское величество явил пример истинной воинской доблести, подвергая опасности свою жизнь, в желании лично выразить войскам монаршую благодарность. На основании вышеизложенного Георгиевская Дума Юго-Западного фронта единогласно постановляет: повергнуть через старейшего Георгиевского кавалера генерал-адьютанта Иванова к стопам государя Императора всеподданнейшую просьбу: оказать войскам великую милость и радость, соизволив возложить на себя орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й ст.

Это постановление с орденом было направлено в столицу с генералом Свиты Его величества князем Барятинским.

25 октября государь принял орден, отправив благодарственную телеграмму Иванову и фронтовой Георгиевской Думе, записав в дневнике: «Незабвенный для меня день получения Георгиевского Креста 4-й ст. Целый день после этого ходил как в чаду».

И вновь поездки по фронтам и войскам.

Император побывал в Ревеле, Риге. Затем – Витебск и вновь Могилёв. Оттуда государь с наследником выехали для осмотра войск Южного фронта. 7 ноября прибыли в Одессу, отправившись вскоре на границу с Румынией, в Измаилский уезд Бессарабской губернии. Потом Херсон и Николаев. Через несколько дней императорский поезд вновь отправился в Ставку, где 26 ноября государь отпраздновал день Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Были вызваны по два награждённых Георгиевскими крестами солдата и одному офицеру от каждого корпуса. Не забыли и про флотских героев.

После молебна Николай с сыном – тоже Георгиевские кавалеры, обошли построенных перед зданием штаба солдат и офицеров, каждого поздравив с праздником и поблагодарив за службу.

Дольше всего государь беседовал со старшим лейтенантом Арсением Георгиевичем Рубановым, расспросив его, за что получен орден.

– А как здоровье вашего брата, лейтенанта Максима Рубанова?

– Прекрасно, ваше величество. Нога не болит, рана затянулась, и всё это, – понизил голос морской лётчик, – по его мнению, благодаря уходу сестры милосердия, великой княжны Татьяны…

– Мои дочери часто вспоминают моряка. Кроме очередного чина, если мне не изменяет память, он высочайше жалован Владимиром четвёртой степени?

– Так точно, ваше величество.

– Ну, как увидите, передайте ему моё «спасибо» за службу, – направился к следующему офицеру.

Затем был праздничный обед, на котором генерал-адъютант Алексеев провозгласил тост:

– Господа офицеры, предлагаю поднять бокал вина за нашего вождя и Георгиевского кавалера – Российского императора!

– Ура! – долго гремело в зале.

«Праздник храбрых вселил глубокую веру в победоносный для России исход войны», – записал в блокноте генерал Дубенский.

В начале декабря цесаревич Алексей простудился, и, как определил лейб-хирург Фёдоров, от сильного чиханья лопнули сосуды в носу, в результате чего началось кровотечение. Доктор посоветовал государю вернуться в Царское Село.

По дороге у Алексея поднялась температура, и временами он даже терял сознание. Голову лежащего на диване сына держал на коленях отец, постоянно промокая сочащуюся из носа кровь.

Положение, по словам медика, стало очень серьёзным.

В 11 часов утра поезд пришёл в Царское Село, и с большими предосторожностями цесаревича перевезли во дворец-госпиталь.