Валерий Кормилицын - Держава

Но император РЕШИЛ.

– Ничего, Дмитрий Григорьевич. Где наша не пропадала… Уверен, ничего плохого не случится, – бросил взгляд на сына, в свою очередь умоляюще глядящего на отца. – Тем более и цесаревич со мной поедет, – вверг в шок генералов.

Оставив мотор в лесу, Николай с сыном, небольшой охраной и несколькими генералами направились к поспешно строившемуся батальону, выведенному с позиций на отдых.

– Вражеский аэроплан, – побледнев, указал на далёкую точку в небе Щербачёв.

– Да не волнуйтесь, Дмитрий Григорьевич. Я же сказал, что всё будет хорошо, – подошёл к построенным солдатам.

– Братцы, я счастлив, что вместе с наследником встретился с вами недалеко от боевых позиций. От всего сердца благодарю за службу России, – с трудом справился со спазмом в горле и набежавшими на глаза слезами. – Всем вам, ребята, и здесь присутствующим, и находящимся в окопах – сердечное моё спасибо, – пошёл по рядам, раздавая образки и награды.

Алексей шёл рядом с отцом, уважительно глядя на недавно вышедших из боя солдат и прислушиваясь к не такой уж далёкой канонаде.

Вражеский самолёт, покружив над русским окопами, сбросил две бомбы и улетел.

Вскоре опустились сумерки, автомобили, следуя за головным, с показывающим дорогу офицером генштаба, на скорости направились в сторону населённого пункта Богдановка, где на станции ожидал литерный поезд.

К огромному восторгу наследника, вновь заплутали в темноте, где-то свернув не на ту дорогу. Два раза меняли направление и, наконец, увидели пристанционные огни. Это оказался городишко Волочиск.

Ясное дело, на станции поднялся переполох, а в автомобилях смех и шутки. Представители генштаба алели лицами, что было заметно даже в темноте, стыдясь за своего товарища.

Видя довольное лицо сына, император соизволил пошутить:

– Уж не родственник ли Ивана Сусанина этот генштабист?

На станции оказался распределительно-питательный пункт княгини Волконской. Все как раз проголодались и с удовольствием отведали пищу, что давалась проходившим через пункт раненым, пока начальник станции, по приказу Спиридовича, телефонировал в Богдановку, чтоб направляли сюда литерный поезд.

Алексей был очень рад неожиданному приключению.

Ночью государь с наследником и доминошная свита спали, по словам летописца: «без задних ног».

Весь следующий день литерный поезд нигде не останавливался, и доминошники отбили ладони, наслаждаясь игрой.

Царь проводил время с сыном и документами.

– Не следовало подвергать государя с наследником такому риску, – отстаивал свою точку зрения летописец Дубенский, не забывая хлопать ладонью с костяшкой по столику. – А ну-ка – вражеская авиация!?

– Да будя тебе, старче, – насмешил всех оборотом речи адмирал Нилов. – Наши летуны в секунд ихние цепеллины бы с неба посшибали, – добился того, что Дубенский, отложив костяшки домино, записал в блокнот народные выражения, произнеся:

– Авось пригодится.

– А колонновожатый – полнейший бездарь и читать карту в академии не научился, – несколько сменил тему Рубанов. – Ну ладно мы с генералом Троцким как-то вместо Большой Морской оказались на Малой, и перепутали кабаки, – в свою очередь рассмешил товарищей. – Но царя-то с наследником почто по лесам и полям ночью таскать?..

– То-то государь Ивана Сусанина упомянул, – заржал Воейков.

Дубенский, забыв положить на стол домино, хлопнул себя кулаком по лбу и записал про колонновожатого и Сусанина – вдруг потомкам пригодится.

– Главная цель поездки, господа, чтобы войска вновь обрели веру в себя после тотального летнего отступления, – подытожил Рубанов, и все согласно покивали, а летописец записал. – По-моему мнению, государь за недавнюю Вильненскую операцию, в результате которой ликвидировали так называемый Свенцянский прорыв, должен был получить Георгиевский крест, – сделал ход Максим Акимович, и все опять согласно покивали, а Дубенский занёс в блокнот понравившуюся мысль.

– Георгия государь заслужил, на мой взгляд, ещё в бытность на Кавказском фронте, – оглядел высокопоставленных игроков летописец. – Это ж надо, на какую высоту тогда забрались, в высокогорное селение… как бишь его… Меджингерт, если не ошибаюсь. Не помню, сколько футов…

– Фунтов… – отчего-то съязвил Нилов. – Вёрстами следует отмерять…

– Да ну вас, батенька, к этому, как бишь его?..

– Чёрту, – под смех приятелей подсказал Рубанов.

– Ну да! – повеселел летописец. – Старичок – командир корпуса не сообразил проявить инициативу и ходатайствовать перед Георгиевской Думой Кавказской армии о присвоении императору Георгия четвёртой степени. А Илларион Иванович Воронцов-Дашков больше о своей болезни думал, нежели о наградах.