Валерий Кормилицын - Держава

– Сразил, напрочь сразил, – рассмеялся Аким. – Однако, если в комнате топится камин, – указал на камелёк, – не садитесь перед ним и не мешайте щипцами, а также не трогайте руками красивых безделушек, – указал глазами на саблю с георгиевской лентой, – не рвите цветы в горшках, и, главное, не бренчите на рояле, ибо не в Буффе находитесь, а в благородном доме.

– Господа, ну чего вы всякую околесицу несёте? Наливайте уже кто-нибудь, хотя вы все и полковники, – поразился сделанному открытию, глядя на погоны этих «трынчиков», Гороховодатсковский. – Чувствуется моё воспитание. Все в люди вышли. Выпьем, друзья, за золотой полковничий погон, – предложил он тост.

– Амвросий Дормидонтович нынче у нас в полку старший полковник, – закусывал водку Аким. – Это он расстарался самовар где-то спереть…

– Два наряда не в очередь за поклёпы на начальство. Жаль, здесь портретного зала нет, чтоб ваш плюмаж пооборвать.

– Видишь, Виктор, какая у старших полковника гордыня, – разлил по стопкам-гренадёркам водку Рубанов, плеснув себе на донышко стакана в серебряном подстаканнике. – Твой школьный приятель Шамизон канцелярией в Семёновском полку заведует, и то ничего великого из себя не строит.

– Какой он мне приятель? – возмутился Дубасов. – Это что, Шамизонка из земгусаров в боевой полк пошёл? – поразился он. – Господа, недавно случилось ещё более удивительное событие – случайно встретился в штабе с полковником Кареевым.

– Иди ты! – поперхнулся водкой Гороховодатсковский.

– Вот те крест, господин портупей-юнкер, – перекрестился Дубасов. – Как положено, с трепетом встал перед ним во фрунт…

– Надеюсь, не растерял ещё выправку, – строго глянул на рассказчика старший полковник.

– Никак нет, господин козерогий папаша, – отрапортовал ему Дубасов. – Гроза Павловского училища отечески похлопал меня по плечу и произнёс из-под поседевшей, а некогда рыжей бороды: «Вольно, вольно сынок. Сразу видно, что моя наука на пользу тебе пошла. И чином уже со мной сравнялся.

– Он тоже полком командует? – налил в гренадёрские чарки водку Гороховодатсковский.

– Ну, образования-то академического не имеет, вот и не дают легендарному полковнику дивизию, хотя многие комдивы первыми при встрече честь отдают и по привычке во фрунт тянутся.

– Вот и поставили бы Кареева павловцами руководить, – хлебнул из стакана Рубанов. – А то в мае подчинили нас генерал-майору Шевичу, бывшему стрелку полка Императорской Фамилии. Ну и гусь… Ни разу не отдал себе труда наведаться на участок моего батальона. Сидит в своём блиндаже и красное вино попивает. Правда, есть одна особенность – как напьётся своего вина, любит рассказывать о службе в Императорских Стрелках, а когда перепьёт его, делится тайной приготовления какого-то особенного лукового супа, благодаря которому эти самые стрелки, якобы, метко стреляют.

– Ага! Ночью под одеялом, – едко произнёс Гороховодатсковский. – Всех уже донял своими воспоминаниями.

– Действительно неделикатно, надев Павловский мундир, всё время толковать о стрелках, – высказал своё мнение Антонов.

– Не просто неделикатно, а омерзительно, – вскипел Гороховодатсковский.

– И что, до сих пор стрелковой ностальгией вас допекает? – заинтересовался Игнатьев.

–Да полно вам, ваше сиятельство, – хмыкнул Рубанов. – Амвросий Дормидонтович, совершенно не читавший мадам Светозарскую, как-то, хорошенько приняв на грудь вражеского шнапса, с грохотом поставил стул перед генералом, верхом уселся на него, и, вперив суровый взгляд в командира полка, растрепал ему весь плюмаж, грозно зарычав на перетрухнувшего Дмитрия Дмитриевича: «Всё стрелки, да стрелки… Чёрт побери, ваше превосходительство… Коли надели Павловский мундир, станьте Павловцем и умрите им!» – Финита ля комедия… Воспоминания прекратились. Правда, и вином перестал старшего полковника угощать.

– Да без этой кислятины обойдусь, – вновь налил всем водки Гороховодатсковский. – Выпьем за победу, господа. Хотя с такими горе-военачальни-

ками победить весьма проблематично. Алексеев – ни столько генерал, сколько столоначальник. Таким в своё время Куропаткин был, и помните, чем всё закончилось в русско-японскую.

–Куропаткина, недавно, царь отстранил от командования Северным фронтом, назначив Туркестанским генерал-губернатором и командующим войсками Туркестанского военного округа. С туземцами он умеет воевать. У тех главное оружие – кетмень, а не тяжёлая артиллерия, – закашляв, поднёс платок к губам Антонов. – А вот Брусилов – умный генерал, – убрал платок в карман.