Магомед Мамакаев - Мюрид революции

Но жизнь у бороевцев не всегда была спокойной.

Как-то однажды после бурного схода они решили не платить непосильные налоги и даже изгнали из аула старшину Гишлако. Тогда начальник Чеченского округа полковник Свистунов прислал сюда карательный отряд с приказам: обстрелять аул чугунными снарядами и усмирить непокорных.

Бороевцы не поверили, что это злодеяние совершено с ведома самого сардала [1] Так чеченцы называли кавказского наместника. Грузии. Они собрали целый мешок чугунных осколков и с этим мешком отправили в Тифлис делегацию к наместнику Кавказа. Но тот, даже не выслушав жалобы, велел отправить посланцев в тюрьму. Продержав их две недели в тюрьме, он отпустил делегатов домой со строгим наказом: никогда впредь не жаловаться на свое начальство…

С тех пор бороевцы вели себя довольно тихо, но между собой решили: ничего хорошего для царя и его помощников не делать, но также и от них ничего доброго не ждать.

Чуреков с солью как будто бы хватало, а в том, что баранину одни ели здесь в день три раза, а многие не видели ее месяцами, бороевцы не усматривали особой беды. «Так уж положено самим аллахом», — говорили они. Конечно, случалось, они ссорились между собой из-за земли или лесных угодий, но мулла твердил им, что жить надо мирно, с надеждой на «милостивого аллаха».

Так и жили из года в год, довольствуясь немудреными благами, стараясь и спичек не покупать, раз они изготовлены на фабриках белого царя.

Однако за последние поды тихая жизнь этих мест была нарушена новыми, непривычными волнениями. Сначала по аулам поползли тревожные слухи о войне, некоторых мужчин призвали и отправили в город. Люди строили по этому поводу различные догадки. Поговаривали, что где-то убили какого-то великого князя, а за это Германия начала войну с Россией. Но время шло, и вот то в один, то в другой аул стали возвращаться из госпиталей раненые горцы из тех, что сражались на германском фронте. Новости, которые они приносили, были потрясающие. Солдаты-чеченцы рассказывали, что рабочие в России бастуют, что в русских деревнях бунтуют мужики, жгут помещичьи усадьбы, убивают особенно ненавистных старшин и урядников.

Слухи эти летели с быстротою молнии. Гонцы добирались до самых далеких аулов, с трудом пробираясь между скалами, тряслись на ухабах торных дорог, так что и рассказы их приходили сюда в измененном виде. Сельские старшины хранили подозрительное молчание и все неувереннее держали себя с народом, а изредка наезжавшие сюда чиновники в основном говорили по-русски, так что крестьяне их не понимали.

Тревожно становилось в Чечне. Поэтому молодой путник, подходивший в то утро к Борою, не слишком удивился, заметив движение на улицах обычно тихого аула.

В этот день утром бороевцев поднял крик глашатая:

— Эй, люди, спешите к мечети, спешите к мечети!

— Что еще там стряслось? — спрашивали люди, выходя со дворов.

— Начальник едет, начальник…

— Чей же труп он везет? — невесело пошутил кто-то.

— Не знаю, ему виднее, — отвечал чернявый и худенький, как высохший чурек, глашатай.

Продолжая выкрикивать свой призыв, он обошел всю главную улицу; весь вид его говорил, что он знает не больше того, что произносит.

Люди направились на площадь, кто с топором, а кто с вилами, — словом, так, как они собирались на работу. Женщины, опешившие по воду, останавливались и в знак почтения к мужчинам опрокидывали свои кувшины. Они сходили с дороги и робко поглядывали вслед идущим.

Когда упомянутый нами путник вошел в аул, площадь перед мечетью постепенно наполнялась встревоженными людьми. Юноша остановился в стороне от толпы, живые его глаза перебегали с одного лица на другое. Взволнованные предстоящим событием люди даже не обратили на него внимания.

Наконец на холеном коне появился старшина Гишлако с рыжей квадратной, коротко остриженной бородой. На шее у него болталась длинная медная цепочка с эмблемой старшинской власти. Бороевцы не любили своего старшину за жестокость, а еще больше за то, что не сами выбрали его — он был назначен царской администрацией им назло.

Старшина тяжело выпрямился на стременах и крикнул:

— Ждите, люди, ждите, сейчас он прибудет!

Наезжая конем на людей, старшина теснил толпу, расчищая дорогу для знатного гостя. Добравшись так до мечети, он повернул назад и поскакал навстречу чиновнику. Бороевцы молча глядели ему вслед.

Но вот на краю аула поднялась пыль.

— Едут! Едут! — закричал глашатай, выбегая на площадь.