Юлия Ефимова - Победы, которые не умирают

– К тому же, не он один виноват, – пробормотал Прокл.

– Да, – кивнул Гектор, – но мы не можем отомстить Гиппию!

– Гиппию? Ты прав, он тоже один из виновных, – Прокл задумался, потом невесело усмехнулся:

– Но ты неправ в другом. Мы отомстили ему. Подумай, Гиппий лишился всего, ради чего совершил убийство. Он лишился власти – а ведь он так старался сохранить наследство отца. Он уехал в изгнание и скоро станет попрошайкой при дворе какого-нибудь иноземного царька. Он сможет советовать, но не приказывать; даже покушаться на его жизнь желающих не найдётся. А если он отыщет союзников и вернётся сюда, его ждёт участь Полиника, сына Эдипа, который повёл чужую армию против родных Фив и погиб от рук его жителей. Ты, Гектор, тоже должен сделать так, чтобы он никогда не получил назад то, что мы у него отобрали. Лучшей мести для таких, как он, я не знаю! А этот, – Прокл махнул рукой в сторону дома, где держали Тимена, – он не жилец. Он жил, не имея дома, а когда умрёт, никто не придёт почтить его память!

Весь день лил дождь, небо покрывали свинцовые тучи. Гектор вышел из дома и направился на кладбище в квартал Керамик. Он решил сходить один, без отца, побыть наедине с матерью – впервые после её смерти. Показались Дипилонские ворота – те самые, откуда начались все беды, все смерти в его жизни, – и Гектор пошёл вдоль могил внешнего Керамика. В руках Гектор нёс фиалу с молоком для возлияния на могиле. Надгробная стела – вечная по сравнению с жизнью человека – высилась на могильном холме; сам холм покрывали яркие цветы, чья жизнь была много короче человеческой. Рельеф на плите изображал стоявшую со склонённой головой женщину в хитоне и гиматии. Её профиль чётко вырисовывался на плоскости мрамора. Подобные рельефы часто встречались среди могил, но на этот Гектор смотрел, не отрываясь. Он видел лишь маму, отражённую в холодном камне, хотя мастер не пытался придать фигуре сходство с Софией. Камень не мог передать её тепла и живости, зато плита годы или столетия простоит на могиле, пока новые надгробия появляются рядом.

Гектор прошептал:

– Здравствуй, мама. Возьми молоко, – он осторожно наклонил фиалу, белая струя полилась на холмик, орошая его поверхность. Молоко быстро впитывалось в землю – дар миру мёртвых от мира живых. Потом Гектор вынул нож и отрезал прядь волос, положив их на могилу. – Прости, что не пришёл раньше: нас не было в Афинах. Но мы с отцом тебя не забыли! Твой убийца мёртв! – Тимен умер два дня спустя после допроса, его тихо закопали где-то на окраине.

– Я прохожу военную службу – через год стану гражданином Афин. У нас много нового: Гиппия свергли, готовятся новые реформы. Отец принимает участие в политической жизни, представляешь? Столько перемен! Помнишь, в детстве я мечтал выиграть Олимпийские игры? Я почти об этом забыл, а ведь обещал тебе стать чемпионом. Не знаю почему, недавно отец вспомнил о моей мечте. Он хочет, чтобы я участвовал в играх. Сказал, что поможет мне всем. И я обязательно выиграю! Я посвящу победу тебе, мама. Обещаю!

Политическая жизнь в Афинах бурлила, как котёл с кипящей водой. Одни варились в этом котле, другие испытывали на себе лишь действие брызг, обжигающих, но не смертельных, а третьи возобновили жизнь, словно ничего не случилось, не обращая внимания на происходящие вокруг перемены. Гектор постигал воинскую премудрость, проводя массу времени на границе. И ещё он начал активно готовиться к играм в Олимпии, хотя до них оставался целый год.

Гектору было почти девятнадцать, он быстро обзавёлся друзьями и подругами. Отец снисходительно усмехался, когда юноша рассказывал вечером, как в гимнасии он состязался с кем-либо из приятелей или участвовал в каком-нибудь празднестве.

Сам Прокл теперь входил в Совет Четырёхсот – управляющий орган в афинском государстве. Члены Совета избирались на год из представителей трёх первых имущественных разрядов 12 12 В Аттике в то время гражданское население в зависимости от дохода делилось на 4 класса: высшая знать – пятисотники и всадники, средний слой – зевгиты и мелкие землевладельцы – феты. Каждый класс обладал определённым кругом политических прав и военных обязанностей. Так, зевгиты служили в основном в качестве гоплитов и не могли избираться в архонты, феты могли голосовать в Народном собрании, но не могли избираться на должности. . Прокл относился к третьему разряду – зевгитам, – а они нечасто получали такую возможность. Клисфен уговорил его, поскольку нуждался в сторонниках, которые не воткнут нож в спину и не будут претендовать на те места, куда он целил сам.