Наталья Томасе - Анатомия шпионства. Ищите женщину

– Кто бы говорил?! Дама, что обожает «жалить» своих собеседников, говоря им колкие, нелицеприятные вещи?! Вам тоже не чужды провокации, дорогая сеньорита Изабелла, чего только стоит ваш пальчик с паштетом, – и он соблазнительно облизал губы.

От него не ускользнуло, как легкий румянец покрыл щеки Изабеллы, и он двусмысленно и озорно улыбнулся.

– Значит, фехтовальный прием, – только и сказала Белль.

– А вы что подумали, сеньорита? Я что похож на человека, который будет целыми днями и ночами напролет думать о девичьих глазках, даже таких соблазнительно – манящих, как ваши?!

– Вы… вы…, – она не могла подобрать слово, – вы, сударь, пес бродячий. Я понимаю, почему ваши родственники не желают вас видеть на Рождество, и вы сбегаете во Францию, якобы узнать о каком-то дурацком фехтовальном приеме, – зло и язвительно выпалила Белль.

Оливковая кожа на лице Диего побледнела, узкие губы превратились практически в полоску, а тонкий орлиный нос казалось еще больше удлинился. Мужчина напрягся, словно сжатая пружина, и Изабелла вдруг поняла, что прикоснулась к какой-то тайне, до чего-то сокровенного, о чем Диего Альварес предпочитает умалчивать, ну или во всяком случае, не обсуждать. Он находился в таком эмоциональном ступоре какую-то минуту, затем, он кашлянул, словно прочистив глотку, и его губы разъехались в саркастической улыбке:

– Вы правы, сударыня, я отъявленный мерзавец и поэтому вместо того, чтобы присоединиться к свите моего короля в Толедо, я решил отыскать для себя бедную невинную овечку на гасконских пастбищах. Но случай посмеялся надо мной, и вместо «овечки» послал мне «скорпиона».

– Ну, почему сразу «скорпиона»? – Белль скорчила невинную физиономию, – я иногда могу быть очень милой. Раз уж вы не можете спать из-за дурацкого отскока, и это портит вам жизнь, я покажу вам технику, но…, – она сделала паузу и, ткнув указательным пальцем в грудь Диего, произнесла заговорщическим тоном, – но услуга за услугу.

– Ну это вы могли бы и не говорить, – засмеялся сеньор Альварес, – зная вас, я бы удивился, если бы вы согласились показать прием по доброте душевной.

– Вы считаете меня еще и меркантильной в добавок.

– Я сказал только то, что сказал, сударыня. Итак, ваша цена?

– Вы рассказываете мне все, что знаете о моих испанских родственниках.

– Только и всего?! – Диего откровенно был удивлен, – я ожидал, как минимум, просьбу сопровождать вас в Париж, как максимум, предложение на вас жениться, чтобы фехтовальный пассаж остался в семье, – и он рассмеялся.

Белль вспыхнула:

– За кого вы меня принимаете?

– За особу, которой предписано, как вы выразились, вашими испанскими родственниками, вернуться в монастырь и принять подстриг.

Изабелле показалось, что она проглотила жабу. Она не могла ни то, чтобы вымолвить слово, она не могла сделать вздох, в груди все сжалось, румянец сошел с ее лица, и ее бросило в пот. Она услышала, как Диего произнес только первые буквы ее имени «Исса…» и потеряла сознание.

Она пришла в себя полулежа на руках дона Диего, подносящего к ее носу какой-то синий флакончик с резким сладким запахом. Ей вспомнилось его «Исса…», и тут же перед глазами всплыла картина, как отец Бенедикт, сгорая от страсти, лишь смог проговорить эти первые буквы ее имени перед тем, как накрыл ее рот своим. Ей тогда казалось, что монах вложил в этот поцелуй всю его любовь, он словно пытался дотянуться языком до ее внутренностей…

Мягкий, густотой и бархатный баритон Диего вернул ее к реальности:

– Сеньорита?! Вы в порядке? Вам лучше? – его голос был немного взволнованным, а взгляд полный заботы и сострадания.

– Ах, сеньор «Репейник», оказывается, вы можете быть любезным, милым и человечным, – несмотря на слабость и бледность, Белль оставалась верной себе.

Диего звучно засмеялся.

– Вы не исправимы, даже при смерти будете «жалить» людей, говоря им колкости. Поднимайтесь, сеньорита, а то мы тут промёрзнем, все-таки не лето на дворе. И не забудьте пригласить меня на бутылку хорошего вина или чего покрепче, чтоб согреться, ну и в знак благодарности за ваше спасение, естественно.

– А что это за зелье? – поинтересовалась она, поднимаясь на ноги.

– Мориски изготовляют этот эликсир.

– Кто? – удивилась Белль.

– Не имеет значение, если вам оно помогло.

Они не спеша дошли до дома Д'Амбре на улице Бовилль. Красиво украшенное жилище к Рождеству выглядело как какая-то театральная декорация, в нем не было «жизни». В отличие от «Жирного гуся», где все кипело и било ключом, в городском доме было тихо, пустынно, и это навевало грусть.