Элина Файзуллина - Дагмара

– Буду молиться, чтобы Всевышний был милостив и милосерден к вам! Говорят, в Петербурге блестящий двор и прекрасная царская семья, но ведь вы едете в чужую страну, где другой народ, и с вами не будет никого, кто окружал вас раньше, так что моей маленькой принцессе Дагмаре придется быть сильной.

После его слов мы горячо обнялись, и он, посетовав на недуг, покинул бал. Я встретилась с ним еще раз в день отъезда, на пристани, он стоял в толпе, собравшейся попрощаться со мной. Пожав друг другу руки и обменявшись добрыми пожеланиями, мы расстались, больше никогда я с ним не виделась, но память о нем сохранила на всю жизнь.

Санкт-Петербург, 1866 год

День прощания оказался тяжелым для всех нас, и бо́льшую часть дороги до дебаркадера мы с Мама́ проплакали. Видеть, как семья все более отдаляется по мере отплытия судна от берега и тяжелыми каплями падают слезы с глаз родителей, было невыносимо больно. В этот момент я вспомнила, как мы несколько лет назад точно так же провожали Александру в Англию, все рыдали и не могли перестать обнимать друг друга. В Россию меня сопровождал брат Фредерик. Четыре дня спустя императорская яхта прибыла в Кронштадт. Встреча выдалась роскошнее, чем я себе представляла в самых радужных мечтах. Людей, пришедших посмотреть на датскую принцессу, невесту цесаревича, собралось куда больше, чем на проводах в Копенгагене. На выходе с яхты меня встретил жених. Все, что ему было позволено при этом, – легонько поцеловать мою руку в перчатке, дабы соблюсти церемониал. Разумеется, мы оба думали только о том, как бы остаться наедине, но это желание исполнилось лишь поздним вечером, когда все мероприятия по празднованию приезда в столицу важной гостьи были завершены, и мы наконец смогли выкрасть время, чтобы, несмотря на сильнейшую усталость, побыть вдвоем перед сном.

– Ты скучала по мне, любовь моя? – поинтересовался жених.

– Не описать словами, насколько сильно. Днями и ночами я могла думать только о тебе и о нашем скорейшем воссоединении.

– Приятно снова слышать твой милый голосок, касаться твоих нежных рук, слышать аромат фиалковых духов, исходящий от тоненькой шейки.

– Такая шея досталась мне от бабушки. С ней много проблем, если хочешь знать.

– С бабушкой или с шеей? – улыбнулся мужчина.

Возможность наконец расслабиться после утомительного дня, полного обязательства вести себя сдержанно и претенциозно, располагала к легкому кокетству. Мы оба, время от времени позевывая, смотрели друг другу в глаза и говорили какие-то забавные романтичные глупости, приходившие в голову. Мне нравилось отсутствие необходимости обдумывать каждое слово и строго следить за своим поведением. Рядом с Александром я не боялась сказать лишнего или быть неправильно понятой; мысли начинали путаться от усталости и волнующей близости возлюбленного, но я знала, что нахожусь рядом с ним в безопасности и могу быть собой. Он что-то говорил, а я думала о его чарующей ухмылке и о том, что сказанная мною по глупости фраза вызвала не замешательство или недоумение, а улыбку и встречную шутку.

– С шеей, разумеется, – ответила я, вернувшись из размышлений в беседу. – Из-за ее чрезмерной тонкости я испытываю трудности с надеванием украшений. Никакое колье не держится на положенном месте, а ниспадает до ключиц.

– Полагаю, мы решим эту проблему. Отныне придворные ювелиры будут работать исключительно по твоим меркам.

Долгого разговора у нас не вышло, российский придворный этикет был строг к правилам поведения обрученных: нам не позволялось оставаться наедине более чем на десять минут. Поэтому все, что нам оставалось – пожелать друг другу доброй ночи и отправиться по своим спальням. На прощание, спешно оглядевшись и удостоверившись, что никто нас не видит, жених положил ладонь на мою шею, нежно, словно боясь сломать, притянул чуть ближе к себе, и коротко коснулся губами моих губ.

Следующие три дня меня усиленно готовили к церемонии торжественного въезда в Петербург. В роскошнейшем экипаже мы с матерью наследника въехали в столицу, Александр величественно ехал верхом рядом с каретой. Объездив все знаковые места города, в которых для меня проводилась краткая экскурсия будущим мужем, мы остановились у Зимнего дворца. Теперь тут мой новый дом, по крайней мере до свадьбы, а сразу после нее, по намерениям супруга, мы должны будем переехать в другой дворец. Александр бросил все силы на то, чтобы подготовить его к нашему переезду, работы, как оказалось, там очень много, до нас дворец долгое время пустовал, и потому все связанные с этим неприятности обнажились при осмотре здания: крыша подтекала, старая мебель нуждалась в обновлении, обветшалые оконные проемы пропускали ветер.