Дмитрий Марущенко - 10 лет благоденствия. Том I

На следующий день поутру Александр отъехал в Царское Село. На этом можно его оставить на то время, пока он и его свита будут готовиться к объезду сравнительно небольшого участка его империи, и вернуться к нашим общественным деятелям, среди которых появились новые и интересные лица.

1810-е года были временем всяких тайных и не очень обществ, клубов и союзов. Общество любителей природы, общество любителей искусств, общество соревнователей просвещения и благотворения, общество любителей пешей прогулки, общество громкого смеха… Этих обществ было больше чем людей, и образовывались они также часто, как и распадались. Тайными некоторые из них были не потому, что имели какие-то преступные цели или деяния, но потому только, что таинственность была хорошей приманкой для новобранцев. В наступившем эйфорическом мире и покое все же чего-то не хватало, люди скучали, тосковали и эта интрига, сладкое предвкушение раскрытия какой-то тайны влекло в эти союзы и клубы толпы дворян и мещан. Потому-то весной и летом деятельность тайного общества была очень, даже слишком плодотворной для организации столь молодой и со столь пространной целью. Вся эта деятельность заключалась в активном наборе членов и в попытке создать свой оригинальный устав, ясно излагавший цели и философию общества, отличающий оное от других ему подобных. Набирали членов исключительно амбициозных, с одинаковым с основателями образом мыслей. Среди шестерых основателей больше всех на благо общества работали два Муравьева, Александр и Никита. Трудно сказать, кто из них вёл более активную деятельность, но из принятых членов с ними мог сравниться пока только один новобранец – это принятый примерно летом Михаил Николаевич Новиков. Он был таким же ревностным членом масонской ложи, как и Александр, только более практичным и с менее мистическим взглядом на цели общества.

Тут вместо сноски скажем, что масонские ложи работали более открыто, нежели тайные общества. Император относился к масонским ложам благосклонно очень вероятно потому, что знал обо всем, происходящим в них. С 1810 года главный заведующий всем масонством в империи, так называемый Великий Мастер, должен был докладывать обо всех крупных и важных делах, совершаемых в этих ложах. За неисполнение этого несложного требования, с Великого Мастера требовали объяснения.

Так как в масонстве было трудно развернуться всем организаторским и управленческим талантам господина Новикова, он с радостью принялся за новое общество, с куда более ясной целью, но пока что не ясным статутом. Написанием этого статута был увлечён вместе с основателями и Новиков, который, как и прочие соавторы устава, тоже бывшие масонами, привносил туда со множеством пунктов саму идею и правила европейского ордена. Так была изобретена иерархия, пусть более простая, нежели масонская, но всё слишком уж ненужная для неформального общества ревнителей благоденствия отечества со слишком уж безобидной целью. Если кратко, структура была следующая. Всех членов разделяли на три категории: управляющие – первая категория, члены, имеющие право принимать в общество людей – вторая, и третья категория – сами «новопринятые». При составлении устава те же Муравьевы и Трубецкой хотели ввести различные обряды для вступающих в общество, но Якушкин и Муравьевы-Апостолы, далёкие от масонства, само собой, тому воспротивились, и вообще они не были сторонниками лишнего мистицизма, доходившего до абсурда и только портившего и опошлявшего истинную цель их общества. Кстати, что касается Трубецкого, то он летом почти не принимал участия из-за сведшей его в постель болезни. Его отношение по какому-либо вопросу передавалось либо устно одним из навещавших его основателей, либо письменно таким же путём.

Но вернёмся к Новикову, коль мы с него начали. Кроме своих сослуживцев и знакомых, само собой, кроме светского общества, званых обедов и балов, где же ещё найти людей чистых, непорочных, стремящихся к духовной нравственной чистоте себя и своего общества, как не в масонской ложе? Михаил, как и его знаменитый двоюродный дядя Николай Новиков, имел схожие с ним нравственные правила, и своих единомышленников он нашёл там же, где и он – в одной из многочисленных тогда масонских лож.

Новиков уже считался за старого бывшего гвардейского офицера, в следующем году ему предстоял юбилей – сорок лет. Но его безграничную энергию года не отнимали. Гражданская служба, которая каждые несколько лет сменялась более ответственной и более значимой должностью, в этом 1816-м году пережила двойной карьерный подъем. 26 июня он был переведён в число чиновников при генерал-провиантмейстере, спустя два месяца переведён начальником отделения в канцелярию малороссийского генерал-губернатора князя Николая Григорьевича Репнина, зимой его уже ждали для исполнения обязанностей в Полтаве. Помимо гражданской службы, Новиков состоял в ложе «Избранного Михаила», названной так в честь основоположника царствующей фамилии Романовых. Мастером, то есть блюстителем и распорядителем дел ложи был тогда первый русский художник-дворянин Фёдор Толстой, о коем мы распространимся после. Михаил Новиков занимал высокое положение, исполнял должность надзирателя. Несмотря на появление нового смысла жизни в виде тайного общества, Новиков теперь продолжал набирать новых членов также и в него, так что получалось, что он работал на два фронта. Так произошло, например, при принятии одного из популярных тогда и безусловно талантливых литераторов Федора Николаевича Глинки. Во время принятия к Новикову зашел также Матвей Муравьев-Апостол, который тогда в сомнениях ходил вокруг масонов, и все никак не мог решиться вступить в ложу. Под собрания масонской ложи занимался целый дом, нанимался он на деньги, сдаваемые братиями ложи, обязуемыми и клятвой, и распиской в этом. Учитывая происхождение их, эти их ежегодные взносы были довольно нескромными и можно было бы, наверное, взять в аренду здание еще более богаче и еще ближе к Зимнему дворцу.