Олег Красин - Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина

Однако, в чем еще оказался Коммод похож на Марка, так это в физиологии. Болячки, будто липли к нему. Особенно слабыми у него, как и у отца, были горло и легкие. Частые простуды клали Коммода в постель и тогда он в полной мере получал утраченное внимание родителей – рядом с ним почти безотлучно находилась мать, при любой свободной минуте к нему спешил отец. Придворные врачи Пизитерий и Сотерид во главе с архиатром Деметрием вообще не отходили от него ни на шаг.

Наверное, тогда мальчик и сделал для себя вывод, что внимание – это хорошо, что надо окружать себя им постоянно, чтобы не чувствовать одиночество. А для этого нужно делать все возможное: капризничать, врать, убегать из дворца, притворяться, что болеешь… Коммод не знал, что отец давно уже понял все об одиночестве, и смирился с ним, ведь оно не для бунтарей, которые являются антиподами стоиков. А вот Коммод смириться не захотел, как не хотел идти по стопам отца в прибежище Стои.

Марк жаловался на сына Помпеяну, который скоро должен был стать членом семьи, будущим зятем, и тот сочувственно молчал. Но у самого Помпеяна перед глазами стояла картина Коммода, играющего на ковре во дворце. Тот был один после смерти близнеца – мальчик, которому не хватало внимания родителей, занятых своими проблемами.

– Императрица, я настаиваю на операции! – требовательным тоном говорил главный медик дворца Деметрий. – Мнение Галена, я, конечно, уважаю, но у меня есть свое. К тому же опытом я намного превосхожу этого человека. Гален, да будет тебе известно, хорош только при написании книжек. Я читал некоторые, и они показались мне забавными. Особенно его высказывания о диете. Однако я сужу о больном не по книжкам, я отдаю предпочтение своим глазам.

– Да, но Гален был здесь, он тоже осмотрел Анния, – возразила Фаустина.

– Осмотрел! – фыркнул презрительно Деметрий. – И что он посоветовал? Мази? Притирания? Полная глупость! Я знаю без него и его глупых советов, что цезарю нужна операция. Только она его спасет. Только она!

Деметрий с самодовольным видом прохаживался перед Фаустиной, время от времени вздымая руки вверх, жестикулируя для убедительности, словно читал лекцию перед неопытными учениками. Как и другие лекари, которых в Риме было множество, Деметрий любил покрасоваться перед публикой. Он бравировал своим умением красиво и складно выступать, засыпал слушателей листьями слов.

Перед напором его красноречия Фаустина спасовала. Ей начало казаться, что Деметрий прав, а Гален ошибается, что лекарь из Пергама погряз в научных опытах и оторвался от жизни. А Деметрий, напротив, был человеком, обладающим огромным, практическим опытом, лекарем, вылечившим многих, про которого говорили, что бог медицины Асклепий поцеловал его в лоб.

– И все же Деметрий, скоро начнутся игры Юпитера Капитолийского, может быть, отложим операцию до их окончания? – нерешительно спросила она.

– Я бы не советовал, императрица! – твердо настаивал Деметрий. – Мы удалим нарыв в течение одного дня, так что наш маленький Анний, быстро оправится и еще сможет присутствовать на играх, посмотреть гонки колесниц. Это я обещаю!

Занятый устройством предстоящих зрелищ, Марк не придал значение словам Деметрия, тоже, как и Фаустина целиком положившись на него и случилось непоправимое – во время операции маленький Анний скончался.

«Я ничего не смог поделать! – заливался слезами Деметрий. – Боги забрали нашего Анния. Прости меня, императрица!» Так история Рима, которая могла сложиться совсем по-другому, если бы Марк начал готовить из Анния достойного преемника, совершила резкий поворот и пошла по пути в неизвестность.

Фаустина винила во всем себя.

Именно она послушала Деметрия и отвергла советы Галена. Она доверилась этому пустому, самолюбивому, ничтожному старику, корчащему из себя всезнайку. Только Асклепий не любит хвастунов, он их сурово наказывает, а вместе с ними и их пациентов. Бедный, маленький, ни в чем не виноватый Анний поплатился из-за доверчивости матери.

Она удалилась в покои, где лежала почти бездыханная несколько дней, не выходя из комнат, ничего не ела и тихо плакала. Боги снова наказывали ее, как с двумя мальчикам-близнецами, на которых она тоже возлагала большие надежды. А ведь с того времени минуло уже двадцать лет. Они родились и умерли, когда был жив еще Антонин, ее отец.

Марк, носивший горе глубоко в сердце, не захотел портить празднества горожанам, он отвел себе на траур всего пять дней. В эти дни он явился к Деметрию, чтобы лично утешить незадачливого лекаря. «На все воля богов!» – сказал он, заглянув в опухшие от слез глаза старого архиатра, и обнял его, прижав к своей груди.