Олег Красин - Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина

Они не умели сражаться в поле как армии больших племен, вроде маркоманнов или квадов, они нападали разрозненными кучками, мелкими отрядами, потому их и называли разбойниками. Внезапно для римлян, все внимание которых было направлено на маркоманнов, костобоки ворвались в Дакию, где к ним присоединились роксоланы – вождь Тарб в последнюю минуту решил двинуться вместе с ними дальше к границам Македонии, а за ней Греции.

Города и селения, до того многие десятки, а то и сотни лет жившие в мире и безопасности, не имеющие вокруг оборонительных стен, вдруг ощутили на себе весь ужас вражеского вторжения, с его убийствами, грабежами, изнасилованиями, поджогами, обращением в рабство. Отряды костобоков словно огромная армия всепожирающей саранчи, налетела на благодатные земли Греции, превращая зеленые краски цветения и счастья в черный цвет смерти и разрушения.

Рейд костобоков

Известный сатирик Лукиан, который так нравился покойному императору Луцию Веру, четыре года назад переехал в Афины из Антиохии, куда его пригласили преподавать греческую литературу в открывшуюся по указанию Марка Аврелия философскую академию.

К этому времени Лукиан уже вкушал все прелести известности и почета. Его книги хорошо продавались, его остроты широко гуляли по империи, и никто не хотел стать мишенью для его острого язычка. Когда скончался жрец Асклепия Александр – давний неприятель Лукиана, то именно благодаря его памфлету «Александр, или лжепророк» римляне услышали удивительные истории об этом мошеннике, который столько лет морочил головы простым людям. Но также все узнали и о роли сенатора Рутилиана, невольно помогавшего возвышению этого прохвоста, женившись на его дочери. Именно благодаря памфлету Рутилиан не осмелился назначить преемника умершему Александру из числа доброхотов, явившихся, подобрать бутафорскую змеиную голову Гликона и вновь ее оживить. Рутилиан заявил, что оставляет звание пророка покойнику.

Кстати, сам сенатор, которому Александр предсказал сто восемьдесят лет жизни, тоже скончался следом за тестем от внезапно разлившийся желчи, невольно опровергнув слова прорицателя.

Sic transit gloria mundi! 39С мудростью древних спорить не приходится.

За годы пребывания в Афинах Лукиан особенно сблизился с известным ритором Геродом Аттиком. Герод когда-то близко знал мать императора Домицию Луциллу и вспоминал о ней с теплотой. А вот Антонинов не любил – как приемного отца Марка Антонина, прозванного Сенатом Благословенным, так и его самого. Хотя Марк несколько раз вел судебные тяжбы, связанные с обвинениями в адрес знаменитого ритора, и всегда решил вопрос в его пользу, самолюбивый Аттик относился к нему с неприязнью. Возможно, ему до сих пор помнился настороженный, недоверчивый взгляд Марка на процессе, затеянном консулом Брадуа против Аттика. Тогда Брадуа обвинил его в преднамеренном убийстве собственной жены Региллы – сестры консула. А ведь Герод Аттик очень любил Региллу и никогда не стал бы ей вредить.

И вот Аттику показалось, что с подозрениями Брадуа целиком и полностью оказался согласен Марк Антонин, хотя на суде тот не принял открыто сторону консула. Так между ними появилась неискренность. А как известно неискренность – это лишь первый шаг, едва видимая трещина, которая медленно, но верно приводит к разрушению отношений и, в конце концов, к открытой вражде.

Другое дело был Луций Вер. Тот был настоящим Цейонием – беззаботным, веселым и щедрым. Герод Аттик, встречал его, когда второй император совершал поездку в Сирию, отправляясь на войну с парфянами. Аттик специально добыл тогда дурманящий напиток, называемый кикеоном, и угостил Луция, а после устроил для соправителя Марка участие в знаменитых элевсинских мистериях. И ведь это было не так уж и давно – всего семь лет назад. Теперь же Луций Вер приобщился к семье богов, посвящая время ленивому созерцанию с небес суетной земной жизни.

Лукиан был почти на двадцать лет моложе Аттика, приближающегося к семидесятилетнему рубежу, однако это не помешало их сближению. Герод будучи весьма амбициозным, любил бывать среди знаменитостей, обмениваться с ними посланиями, обедать, помогать деньгами, что называется водить дружбу. Это позволяло говорить знакомым и родственникам с нотками хвастовства в голосе: «А вот у меня в гостях был мой давний приятель Лукиан». Или «Недавно мне писал Апулей, и я…»

Ему отвечали: «Уймись Аттик, мы и так знаем на что ты способен», но старый оратор не хотел оставаться в тени других, его снедало тщеславие. Он давно уже завел свою риторскую школу, в которую набирал симпатичных мальчиков. Многие на основе этого факта делали неоднозначные выводы о его предпочтениях в личной жизни. Особенно Аттик гордился молоденьким учеником Полидевком, в котором подозревали его любовника. И вправду, мало кому пришло бы в голову ставить бюсты обычному ученику на виллах или усадьбах, разбросанных по всей Греции.