Олег Красин - Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина

Отправляясь в Большой цирк на скачки, Фаустина захватила Луциллу, чтобы там показать его. На скачки дочь Фаустины надела тунику с легким бирюзовым оттенком, поверх головы накинула платок, украшенный узорами с позолотой, однако Фаустине показалось этого мало.

– Почему ты оделась так скромно? – воскликнула она с возмущением. – Моя мать, а твоя бабка никогда не скупилась на то, чтобы украсить себя золотом и драгоценностями перед появлением на публике. И эту привычку она передала мне. Ты же, Августа, императрица, следуй нашему примеру!

Фаустина в порыве недовольства даже сдернула со своей руки золотые браслеты, надела их Луцилле.

– У меня мало украшений, – попробовала возразить Луцилла, – покойный Луций не проявлял щедрость ко мне, все время думал о своей любовнице Панфии.

Последние слова она произнесла с обидой в голосе.

– Оставь это, Панфия уже в прошлом! – с досадой воскликнула Фаустина. Впрочем, недовольство ее было вызвано не дочерью, а мужем. Марк несколько лет назад распродал свои и ее драгоценности, богатые платья, дорогие вещи, чтобы собрать деньги на войну с германскими варварами. Жест красивый, но непрактичный. Помниться, он поставил условие, что потом те, кому они оказались без надобности, могут вернуть назад золото и жемчуга за выкуп. Только этим воспользовались не все, и Фаустина не досчиталась многих любимых вещиц.

Обильно разукрашенные, ухоженные, источающие сладкие запахи духов, они отправились в Большой цирк.

– Смотри, вон он сидит! – сразу нашла Фаустина кандидата в женихи. Она показала на Гетиана, который находился неподалеку от них. Луцилла с любопытством повернулась и натолкнулась на не менее любопытный взгляд молодого мужчины. Он тоже разглядывал их. Заметив внимание молодой женщины Квинт Гетиан, приложил руку к груди и сдержанно кивнул. Его крупное, мужественное лицо, лицо настоящего патриция, понравилось Луцилле.

– Ну как он тебе? – допытывалась мать.

– Лицо у него симпатичное, хочу еще посмотреть на его фигуру.

– Не капризничай! Фигура у него то, что надо. Он занимается в спортивном зале, а еще борется в палестре с борцами намного его сильнее.

Фаустина хотела бы продолжить хвалить Гетиана, но тут внимание ее привлек Тертулл, появившийся на одной из каменных скамей, специально выделенных для всадников. Тертулл послал ей воздушный поцелуй, коснувшись кончиков пальцев губастым ртом – жест, с недавних пор ставший модным в Риме. В ответ Фаустина укоризненно покачала головой, вроде, осуждая вольный поступок любовника, но в душе ей было приятно. Ах, эти молодые шалопаи! У них нет границ и запретов и то, что раньше, при Домициане, могли почитать оскорблением императорского достоинства, привлечь к строгому суду, теперь при Антонинах проходило по разряду глупых шалостей.

Марк бы сейчас вспомнил и процитировал какого-нибудь мудреца, подпирая свои мысли его рассуждениями, однако Фаустина не была столь начитанной. Да, времена меняются, и она менялась вместе с ними. То, что раньше казалось ненужной игрой, любовной прелюдией, отнимающей время, перед грубым обладанием друг другом, теперь ее привлекало. Ведь прежде она требовала только удовлетворения плотских желаний от мужчин, сначала принимая их тайно, а потом уже и не стыдясь, а затем…

Ей стало что-то нужно кроме их тел, помимо неуемного вожделения. Душе стало нужно. Возможно, привязанность, возможно обожание, а может любовь. Она вдруг поняла, что мелкие, ничего не значащие проявления внимания сделались ей очень приятны. Не пышный букет роз, а всего лишь один цветок фиалки. Не груды серебряных и золотых цепочек, браслетов, кулонов, диадем, а меленькая фигурка бога любви Амура из бронзы, отлитая неизвестным мастером. Не громкие хоры, распевающие гимны императорской семье, а тонкая, нежная мелодия флейтиста, от которой сжимается сердце.

Она начала стареть, она становилась сентиментальной. Такой вывод можно сделать, если посмотреть на нее трезвым взглядом со стороны. Может и так. Пусть будет так! У нее ведь немногое осталось: только случайные любовники, которых год от года будет все меньше, да еще дети, надежда всей ее жизни.

По арене неудержимо неслись колесницы, стремясь достичь заветной меты, разделяющей круги, рев болельщиков цирка сотрясал воздух вокруг, а Фаустина находилась во власти своих глубоких дум. Она чувствовала, что у нее повлажнели глаза. Луцилла несколько раз бросала на мать любопытные взгляды, впрочем, захваченная скачками. Как и ее бывший муж Луций Вер она сделала ставку на зеленых.