Петр Никифоров - Октябрь в Приморье

— Что прикажете мне делать?

— Что делать? Исполняйте свои обязанности.

— Да я же под арестом!

— Я ничего не могу для вас сделать, — развел руками председатель.

Полицмейстер пристально посмотрел на председателя, молча поклонился и вышел.

Члены Комитета сидели не двигаясь и молча переглядывались. Председатель нервно постукивал карандашом по столу.

— Надо, господа, решить, что нам делать... — удрученно проговорил председатель.

— Да-да, — вскочил с кресла городской голова. — Это же самоуправство! Без предупреждения!.. Завтра дума должна заявить самый резкий протест.

— Да-да, вы правы. Так это оставлять нельзя: надо опротестовать. Мы завтра потребуем объяснения у Совета. Я думаю, возражений не будет?

— Согласны! Согласны! — дружно зашумели члены Комитета.

— Завтра постараемся все уладить. Я полагаю, господа, на сегодня довольно. Заседание комитета предлагаю закончить.

Все облегченно вздохнули и шумно поднялись из-за стола.

Совет между тем продолжал свою деятельность. Военные комиссары, получив краткую инструкцию от Исполнительного Комитета, разошлись по частям и управлениям гарнизонов осуществлять военную власть Совета рабочих и солдатских депутатов.

Комиссар — солдат Воронин боком протиснул свою массивную фигуру в дверь кабинета начальника артиллерийского управления. Вынул из-за обшлага постановление Совета и предъявил генералу, заявив, что он назначен комиссаром в артиллерийское управление и вся политическая власть в управлении должна быть передана ему.

Генерал с изумлением разглядывал этого, как ему казалось, сумасшедшего солдата.

«Пьян он, что ли?» — подумал генерал. Но пристальный взгляд комиссара был насторожен и трезв.

— От Совета? От какого Совета?

— От Совета рабочих и солдатских депутатов, — твердо отчеканил комиссар.

Генерал все еще не мог уяснить, что это за власть. Он слышал, что солдаты и рабочие создали какую-то организацию, но что она является властью и вмешивается в военные дела, и даже ему может что-то приказывать — это было для него неожиданностью.

Генерал стал читать решение Совета. Да, действительно, постановлено поставить в войсках комиссаров. Он пожал плечами и спросил:

— Что же вы будете делать здесь?

— Буду проводить в жизнь решения Совета.

— Решения Совета? А мои решения?

— И ваши решения, если они не будут противоречить интересам революции.

— А если они будут противоречить? — Генерал презрительно усмехнулся.

— Буду такие решения задерживать.

— Как, мои решения задерживать?! — Генерал вскочил с кресла. — Вы с ума сошли!

— Да, гражданин генерал, буду задерживать и требую, чтобы с этого часа ни один приказ не издавался без моей визы.

Его твердый и уверенный тон удивил генерала.

«Откуда у солдата такая уверенность. Что они — в самом деле власть, что ли?»

— Так, так, гражданин комиссар, садитесь, пожалуйста, — процедил он сквозь зубы и еще раз внимательно прочел решение Совета.

— Да... Новая власть, значит. А вы какой части? — Генерал заметно овладел собой.

— Я рядовой автомобильной роты, — ответил комиссар.

— Рядовой, а уже генералами командуете! — попытался сострить генерал, но вместо улыбки лицо исказила злая гримаса.

— Гражданин генерал, будьте добры распорядиться заготовить приказ о моем вступлении в исполнение обязанностей.

Генерал строго посмотрел на комиссара.

— Этот приказ тоже без вашей подписи не издавать?

— Да, — резко ответил комиссар. — Сегодня же я приступаю к исполнению своих обязанностей. — Комиссар слегка поклонился генералу и, повернувшись, вразвалку вышел из кабинета.

Генерал со смешанным чувством негодования и растерянности смотрел вслед уходящему солдату.

Владивостокский Совет пользовался авторитетом далеко за пределами города... Имея опыт работы с крестьянами в Иркутской губернии, я на одном из заседаний Комитета партии поставил перед Советом вопрос о посылке делегатов для ознакомления с хозяйственным и политическим состоянием деревни.

Исполнительный Комитет Совета принял наше предложение. Мы направили часть партийных работников в деревню.

Мне пришлось поехать в село Алексеево.

В Алексеево я приехал на четвертый день пути. Еще по дороге я убедился, что жизнь крестьян мало в чем изменилась. Правда, сходы крестьян происходили чаще и свободнее, чем раньше, но этим все и ограничивалось.