Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

– Я говорила с мистером Дойли. Это точно не он, – уверенно заявила девушка. Джек рассеянно кивнул:

– Разумеется. Удивлюсь, если ты скажешь обратное… И не Макферсон. И не Морган, полагаю – хотя после той истории на Тольяре я уже и не уверен.

– У мистера Моргана есть свои недостатки, но команду он не предаст – ни за деньги, ни ради мести. Захоти он последнего, то, думаю, попросту перерезал бы горло мне одной, – заметила спокойно Морено.

– Ты ненавидишь меня за то, что я не сказал тебе о твоем отце? – спросил вдруг Джек, подняв голову. Эрнеста выдержала его взгляд с явным трудом:

– Что ты хочешь от меня услышать? Что я чертовски зла на тебя? Да, это, несомненно, так. Но ты же не думаешь, что я стану выяснять с тобой отношения, когда за нами гоняются по пятам восемь испанских галеонов, угрожая превратить наши корабли в решето, а всю команду – в кровавый фарш на корм рыбам? Есть сейчас куда более важный вопрос, чем мои личные проблемы, – стиснув зубы, ответила девушка яростно: – Генри Фокс. Ты лучше всех нас знаешь этого мальчишку, но еще тогда, когда я в первый раз его увидела – и до сих пор, в общем-то, я не могу понять, почему ты так доверяешь ему?

– Вот, значит, как, – почти спокойно протянул Джек, скрещивая пальцы в замок перед грудью. – Это мистер Дойли так сказал тебе?

– Даже если и так, сути это не меняет, – жестко припечатала Эрнеста. Рэдфорд стиснул зубы:

– Он не может быть предателем. Я это знаю так же точно, как то, что я сам не пойду против своих людей. Отец Генри был вернейшим человеком, которого я когда-либо знал…

– Отец? – подняла брови Эрнеста с прорезавшейся в глубине зрачков понимающей усмешкой. – Вот теперь это уже больше похоже на истину. Меня ты не обманешь, Джек, – тихо прибавила она, подходя ближе и усаживаясь прямо на краешек стола; Рэдфорд, уткнувшийся в бумаги с крайне сосредоточенным лицом, вздрогнул и повернулся к ней:

– О чем ты?

– Я не спрашивала ничего об отце – мне бы и в голову не пришло – а ты все равно рассказал, хотя не в твоих интересах ссориться сейчас со мной, – жестким тоном, напоминающим шипение индийской кобры, объяснила Морено. – Хочешь одной правдой скрыть другую? Сказавши раз – говори и два!

– Что ты хочешь узнать? – глухо вымолвил Джек. Эрнеста положила руку ему на плечо, и голос ее чуть заметно смягчился:

– Что произошло тогда, во время бунта? Я знаю, твой старпом предал тебя, подбил команду на мятеж: ты на единственной доске был брошен в открытом море, а они отправились дальше, в Нью–Лондон. Но ведь было что-то еще, верно?

– С чего ты взяла?

– Мистер Дойли считает, что тебе теперь вообще не стоит верить. Я почти полностью согласна с ним, – тон Эрнесты снова стал жестким. – Я спрашиваю только потому, что ты мой друг. О смене курса по твоей милости знают четверо, а не трое – и один из нас отлично обошелся бы без этой информации. Ты уверен, что можно доверять Генри?

– Конечно… Разумеется, я уверен, – мгновенно решительно ответил Рэдфорд; девушка устремила на него тяжелый испытующий взгляд, однако капитан выдержал его и в свою очередь спросил резко: – Это мистер Макферсон сказал тебе что-то о Генри?

– В этом нет необходимости: у меня есть своя голова на плечах, – хищно усмехнулась Морено. – Знаешь, что любопытно? Ты забыл сказать, что между бунтом твоей бывшей команды и этим мальчишкой нет никакой связи. А теперь отрицать уже бесполезно. Мистер Макферсон явно темнил что-то, когда рассказывал мне: я ведь его давно еще спрашивала, почти сразу после того, как стала штурманом…

Джек с размаху откинулся на спинку стула и стиснул пальцами выступающий край столешницы:

– Ты и так уже знаешь практически все.

– Я не знаю главного: можно ли доверять этому парню и есть ли у него мотив сдать нас испанцам, – твердо возразила Морено: – Рассказывай все до конца.

– Мой старший помощник, Дэниел Робинс, устроил бунт среди команды, воспользовавшись тем, что в тот момент у нас был… не слишком удачный период, – криво усмехнулся Рэдфорд, причем в этом быстром движении губ не отразилось ни капли какого-либо веселья – глаза его оставались холодными, мрачными и напряженными. – Мы тогда как раз ушли из «Рочестер и К…», приходилось прятаться от всего и всех, нападать разве что на мелкие рыбацкие шлюпы, а уж как я сбывал добычу с них – и не спрашивай, самому вспоминать не хочется. С ним – с Робинсом, я хочу сказать – мы были знакомы давно, он когда-то даже служил у отца на «Попутном ветре»: собственно, был одним из тех, с кем я и начинал свое капитанство. Мы с ним не всегда ладили, правда – Дэниел был старше меня на добрых два десятка лет, конечно, ему не слишком по душе было подчиняться безусому юнцу, да и характер у него был… ну, представь, скажем, Моргана, только вдвое умнее, вчетверо талантливее и вдесятеро честолюбивее. Моряком он был хорошим, советы давал дельные и команду отлично умел урезонить, вот я и почти не обращал внимание на все остальное. Дурак был, как есть дурак… – Рэдфорд сжал правую руку в кулак и с силой, не удержавшись, ударил о стену; Эрнеста, помолчав, положила ладонь ему на плечо и стиснула своим обычным, почти незаметным со стороны, но неизменно ободряющим жестом: