Сергей Коняшин - Последний рубеж

Возле узких трапов на судна и без того плотная толпа смыкалась ещё сильнее. Под её натиском стоявшие на самом краю пристани срывались в море и беспомощно проваливались в высокие серо-зелёные волны. Кому удалось не захлебнуться и не покалечиться между бетонной стенкой причала и крутым, густо заросшим бурыми водорослями бортом, выползали на набережную с разбитыми головами и порезанными о ржавую арматуру руками, чтобы попытаться вновь протиснуться к судну.

Полина Щербакова крепко сжимала ладонь двенадцатилетнего брата Вани, чтобы он не потерялся в беснующейся толпе.

– Быстрей, Полина! – начала подгонять её мать, бредущая сзади с огромным холщовым мешком за спиной. – Уже совсем близко стреляют.

– Раздавят нас здесь, мам, – сказала ей девушка.

– Иди живее! – приказала мать. – Не свои, так немцы раздавят.

Полина пропустила брата вперёд и, положив руки ему на плечи, начала активнее проталкиваться с ним к месту посадки.

На «Маркотхе» надсадно взвыла сирена, загудели машины. Из-под кормы сначала мягко и медленно, а затем всё жёстче и стремительнее поползли бурлящие потоки воды, разбиваемые бежевыми струями морской пены. Капитан с мостика грозно проорал в громкоговоритель:

– Назад, товарищи! Судно переполнено. Всем места не хватит. Не задерживайте нас! Чем скорее мы уйдём, тем раньше вернёмся за остальными.

Услышав эти слова, толпа с удвоенной силой ринулась вперёд. Самые отчаянные пытались запрыгнуть на перегруженный борт прямо с берега, но ухватиться за леера и канаты удавалось не всем. Многие, стукнувшись о покатый фальшборт, соскальзывали и падали в море. Видя, что его призывы бесполезны, капитан в ярости прокричал матросам, стоящим на полубаке: «Руби носовые!»

После нескольких крепких ударов топорами концы корабельных канатов беспомощно провисли в широкие волны. Сотни людей оглушительно взвыли от отчаяния. Втащить трап даже не пытались – на палубе не было места, а на нём самом, тесно прижавшись друг к другу, всё ещё стояли люди. Никто не сошёл с шаткого мостка, даже когда стало ясно, что корабль отходит.

Пропасть между причалом и бортом «Маркотха» резко расширилась. Конец трапа соскользнул с берега и со скрипом провалился вниз, подняв высокий фонтан брызг и стряхнув в бугристые волны кричащих от испуга людей. Те, которые стояли ближе к борту, успели зацепиться за леера. Другие беспомощно барахтались в воде, выкрикивая проклятия и умоляя, чтобы их забрали. Спустя секунду ещё около сотни человек полетели в воду с пристани под напором обезумевшей толпы, увидевшей, что судно отходит, и резко подавшейся вперёд. Кто-то пытался плыть следом в надежде, что его заметят и подберут, но, отстав, поворачивал назад.

– Один корабль уходит! – крикнула Полина. – Остался последний.

Она и мать стали ещё напористее работать локтями в оживившейся толпе.

– Смотри, Новицкие… – приостановившись и кивнув головой в сторону, сказала Полина матери. – Тётя Таня с Нинкой.

– Давай к ним… – подтолкнула её мать. – Вместе нам будет легче.

Те уже сами заметили Щербаковых и начали продвигаться в их сторону. Поскольку две семьи были знакомы уже довольно давно, дети знали друг друга с младенчества. Андрей, старший брат Нины и Вити, был хорошим другом Полины. Девушки часто встречались и проводили вместе время. Мать Полины и Вани Анна Васильевна работала хирургом в Городской больнице номер один Новороссийска, а отца арестовали в тридцать шестом году, и дети его почти не помнили. Татьяна Петровна – мать Андрея, Нины и Вити – преподавала математику в школе номер семь, а их отец – Дмитрий Николаевич – недавно перешёл на руководящую должность в Управление морского порта.

Квартиру в старинной трёхэтажной башне на Октябрьской площади Новицкие получили незадолго до войны, а Щербаковы всю жизнь прожили в одноэтажном доме в посёлке Станичка на западной окраине Новороссийска.

Совсем непохожие друг на друга семьи дружили давно и увлечённо. Вместе справляли праздники, ходили в кино и горные походы. Вкус ароматных шашлыков на вершине Сахарной головы, ночные купания в Абрау-Дюрсо, надрывные плачи шакалов в чёрных скалах под Геленджиком, багровые разливы закатов над Навагирским хребтом и бриллиантовые россыпи звёзд, которые можно было рассматривать ночью, высунув голову из палатки, прочно связывали их.

Потом началась война. Андрея забрали на фронт сразу после выпускного, а остальные остались дожидаться победы в Новороссийске. Только её всё не было, а сегодня, 8 сентября 1942 года, рано утром по городу разнеслась весть, что фашисты уже прошли Глебовку и скоро появятся на центральных улицах Новороссийска…