Лариса Шкатула - Казачья доля - воля-неволя

– Я мог бы отдать его в обмен на что-нибудь похуже.

– У нас все хорошее! – поджал губы Башир.

Но не удержался, и в последний момент схватил кинжал, поднес к глазам, чтобы лучше его рассмотреть, попробовал пальцем лезвие.

– Хороший клинок!

Семен понимал, что во второй раз родители не смогут подобрать ему такое отличное обмундирование, но сейчас он хотел только одного: остаться, чтобы увидеть то, что хотел, и отдать за это все, что у него есть. Простите, батьк и 6 6 Отец с матерью !

– Согласен! – воскликнул, не раздумывая, Семен.

Он не думал о том, как беспокоятся о нем родители, что скажут станичники, потому что считал такие мысли ненужными, отвлекающими от дела. Не потому, что был совсем уж бессердечным. Если каждый станет вот раздумывать, то некогда будет работать. Да и он сам поставил на кон главное – свою жизнь, рядом с которой волнение за него так волнением и останется. Доведется домой вернуться, попросит прощения. А пока…

Дни потянулись за днями. И, конечно же, Семен не выдержал бездействия. Заметив, что на одном из пастбищ черкесы зачем-то скашивают траву, он попросил, чтобы дали ему косу. Она оказалась не совсем такой, к какой он привык, но как ни странно, гораздо более удобной, и дал себе слово, если вернется домой, сделать похожую.

Но что такое коса? Он же приехал сюда совсем за другим. Невыносимо было осознавать, что задуманное им дело так позорно провалилось. Смотреть. Стыдно сидеть и смотреть, когда другие работают.

Наконец в один из дней к нему в кунацкую зашел Башир.

– Старейшины говорят: если ты сможешь победить нашего воина, тебе разрешат учиться у нас, разводить коней.

Семен подскочил от радости.

– На шашках?

– Нет, голыми руками.

Бороться? Конечно, Семен знал много приемов, как повалить нападавшего, как схватить его за горло, как выбить из рук оружие, но в подобном поединке он никогда прежде не участвовал. Если не считать, конечно, детские годы, когда дед Онисим заставлял казачат драться между собой, попутно объясняя их ошибки.

Бывалые казаки обычно между собой не боролись. И даже на шашках в шутку не дрались. Считали, что искусство сражаться – слишком серьезное дело, чтобы использовать его для развлечения. Но здесь…

А что, если под предлогом борьбы его хотят лишить жизни? Но, подумав так, Семен постарался отбросить эту мысль. Хотели бы убить, давно бы это сделали. Или предложили биться на кинжалах…

Схватку назначили на очередное воскресенье, и Семен занялся подготовкой.

В кунацкой, конечно же, не было ни одной христианской иконы. И вообще под крышей иноверцев как молиться?

Семен вышел во двор, взял в руку крест, висящий на шее, освященный в станичном храме, прочел «Отче наш», а потом обратился к святому Георгию-Победоносцу с просьбой даровать ему победу.

Здесь, под открытым небом, глядя в синее небо, он полностью мог уйти в себя и настроиться на схватку.

– Господи, – молился он, – прости меня за гордыню. Захотел быть лучше других, захотел добиться большего, чем другие… И даже теперь хочу победить того, кто наверняка у горцев лучший борец!

Поединок должен был состояться на небольшой поляне, у подножия горы, где вокруг росли травы, а здесь на маленьком пятачке трава была вытоптана, как будто именно в этом месте прежде собирались и бились, выясняя, кто сильней, горские джигиты. Значит, и они для состязаний готовят майданик, – место, где соревнуются между собой борцы, и где так удобно бороться.

Семену не было страшно, но тревожно было. Он ведь один, а за тем, кого он пока не знает, весь аул. Тому нельзя было проиграть, но и Семену тоже.

Накануне он пошел на речку, долго плавал, разминая мышцы, а потом на берегу постирал свою рубаху и подштанники – в бой нужно идти во всем чистом.

Он уже знал, по какой тропинке горские женщины ходят к роднику за водой, потому место выбрал для захода в реку совсем другое. Может, не самое удачное, пришлось перебираться через большие валуны, но зато здесь его никто не потревожит. Главное, он не хотел попадаться на глаза мальчишкам, которые как мошкара над головой, вились вокруг него и что-то галдели на своем языке.

Семен развесил выстиранное белье на кустах и прилег на нагретый солнцем камень, ожидая, пока оно подсохнет. Не заметил, как задремал. Приснилась ему грустная мать – она укоризненно смотрела на непутевого сына и недовольный отец, который, не глядя на него, метал сено в стог.

Бросил семью в горячее время! Бросил. Но на следующий год он уйдет так далеко, что уже не сможет помогать отцу по хозяйству. Целых четыре года не сможет.