Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Давайте подумаем, как могли развернуться события, займи немцы более жёсткую позицию. Допустим, они побудили румын отклонить требования Советского Союза. В правящих кругах Румынии были, кстати, «горячие головы», которые выступали за то, чтобы дать отпор притязаниям СССР, вплоть до вооружённого сопротивления [73; 141]. В этом случае Советский Союз был готов применить силу. Ещё на встрече с Шуленбургом 23 июня 1940 года Молотов заявил: «Если же Румыния не пойдёт на мирное разрешение бессарабского вопроса, то Советский Союз разрешит его вооружённой силой. Советский Союз долго и терпеливо ждал разрешения этого вопроса, но теперь ждать нельзя» [18; 150]. Наркоминдел не блефовал. Красная Армия действительно готовилась к ведению боевых действий в Бессарабии и Буковине. Легко представить, что начнись эти действия, то данные территории румыны не смогли бы удерживать долго, особенно если учесть, что симпатии подавляющего большинства местного населения были на стороне СССР. В считанные дни Бессарабия и Буковина оказались бы под контролем советских войск. Но нет никакой гарантии, что они остановились бы на границе этих областей и не двинулись дальше. А как указывалось выше, от границ Буковины до Плоешти с его нефтяными месторождениями всего 180 км. Советские войска имели возможность преодолеть это расстояние, сломив сопротивление румынской армии, в несколько дней. Кроме того, ВВС РККА, начиная с первого дня боевых действий, приложили бы массу усилий, чтобы превратить нефтяные поля Плоешти в большой «пионерский костёр». И, думается, что им это вполне могло удасться. Самое интересное, что Германия практически никакой реальной поддержки в тот момент оказать Румынии не могла, даже при самом большом своём желании. Сил на Востоке у немцев было мало. Переброска войск с Запада требовала не один день. Пока немцы собирали бы силы, русские заняли бы и Бессарабию, и Буковину, и Плоешти, и даже ушли дальше. Во всяком случае, «нефтяной голод» вермахту и всей Германии они точно устроили бы. За военным вмешательством Германии в русско-румынский конфликт на стороне румын неизбежно последовал бы удар Красной Армии на всём протяжении значительной советско-германской границы, т.е. с территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики. Сдержать такой удар немцам было нечем. Пришлось бы перебрасывать войска с Западного фронта не только в Румынию, но и в Польшу, и в Восточную Пруссию. Что из всего этого вышло бы ещё не известно, но зато известно, что на Западе оставалась неразгромленная Англия. Как она повела бы себя в такой ситуации? Развернула бы активные действия или нет, но войну на два фронта номинально Гитлер уже имел. «Кошмар» периода Первой мировой вновь повторялся. Так что силой оружия Германия помочь Румынии не только фактически не могла, но и, точно, не хотела.

В германских интересах было урегулировать румынский вопрос дипломатическим путём, ибо при любом раскладе боевые действия между СССР и Румынией наносили Германии огромный ущерб: при военном невмешательстве немцев в конфликт это был экономический ущерб стратегического масштаба (Германия могла потерять румынские нефть (главное!) и хлеб); при военном вмешательстве немцы получали войну на два фронта и ситуацию невозможности сдержать первый удар русских на Востоке (при этом глобальные экономические потери в Румынии также имеют место). Второй вариант вполне мог привести к военной катастрофе.

Таким образом, игра на «дипломатическом поле» была, по сути, единственной возможностью немцев в сложившейся ситуации. И надо сказать, они провели её успешно: Южную Буковину у Советов «выторговали».

Румыния была очень важна для Германии, и, чтобы избежать повторения июньских событий в будущем, немцы 30 августа 1940 года гарантировали неприкосновенность румынских границ, а в октябре 1940 года ввели в Румынию свои войска [18; 134; 136]. Конечно, подобные шаги правительства рейха стали возможны благодаря проводившемуся им наращиванию военных сил на Востоке. К осени 1940 года немцы здесь чувствовали себя уже гораздо увереннее, чем в июне месяце.

Однако, события, развернувшиеся вокруг Румынии в июне, настолько ощутимо затронули германские интересы, что Гитлер и Риббентроп не смогли удержаться от упрёков в адрес Советского Союза даже в ноябре 1940 года, когда в Берлин с визитом прибыл Молотов. На встрече 13 ноября и фюрер, и глава германского МИДа заявили Молотову, что захват Советским Союзом Северной Буковины является нарушением советско-германских договорённостей [73; 138]. Молотов отвечал, что Буковина стала тем последним звеном, которого не хватало Советскому Союзу для объединения всех украинцев в одно государство [73; 138]. И, переходя в контратаку, советский нарком сказал, что год назад в секретном протоколе Советский Союз действительно ограничивал свои требования только Бессарабией. Однако «в нынешней ситуации…Германия должна понять заинтересованность русских и в Южной Буковине. Но Россия не получила ответа и на этот запрос. Вместо этого Германия гарантировала целостность всей территории Румынии, полностью пренебрегая планами России в отношении Южной Буковины» [73; 138].