Герберт Рид - Зеленое дитя

Стоило им очутиться на поверхности, как они моментально пришли в себя и, не мешкая, поплыли к берегу: выбраться на сушу оказалось не сложно. Воздух был очень теплый, как летом в парнике, поэтому одежда, вымокшая, когда они плыли к берегу, не причиняла им неудобств. Но то ли от непривычной плотности воздуха, то ли от пережитого волнения, Оливеро стало дурно, и он опустился на землю. Все время, пока он глубоко дышал, привыкая к атмосфере, Веточка сидела рядом. Видя, что он оправился, она сообщила ему, что это ее родина и что тридцать лет назад где-то здесь они с братом заблудились.

Они отдыхали примерно час, а потом встали и пошли на свет, пробивавшийся откуда-то в дальнем конце грота. Они шли по коридору, который все сужался и сужался, а когда приблизились к выходу, перед ними оказалось отверстие высотой не больше четырех футов. Согнувшись в три погибели, они чуть не ползком пробрались через ход, но попали не на открытое пространство, а в другой грот, гораздо больше первого, над которым тоже нависал свод — по высоте и размаху с ним не мог бы сравниться ни один готический собор. Свет здесь был сумеречный — как бывает в Англии летними вечерами, — отчетливо зеленоватого оттенка. Только сейчас Оливеро понял природу этого фосфоресцирующего света: его излучали стены громадной пещеры. Сама скальная порода была кристаллической.

Другое поразившее его явление — это перезвон колокольчиков, который, казалось, доносился отовсюду — и ниоткуда. Он вопросительно посмотрел на Веточку, а она показала ему на небольшой выступ в стене, с которого свисали, подвязанные на веревочках, легкие пластины разной длины, от восемнадцати дюймов до трех футов. От дуновения легкого ветерка, гулявшего по пещере, эти пластины задевали друг о друга, и раздавался перезвон, — его-то Оливеро и принял за звук колокольчиков. Позднее он обнаружил, что эти пластины имеют бесконечное множество размеров: от тончайших игл кристаллической породы в форме призм длиной в два-три дюйма, звеневших нежно, как детская музыкальная шкатулка, до внушительных каменных плит длиной в двадцать футов, гудевших гулко и торжественно, как набат. Тяжелые пластины были на самом деле сталагмитами, — их долго выращивали, добиваясь равномерной плотности и, соответственно, чистоты звука. Для этого были даже отведены особые пещеры — своеобразные мастерские и даже целые фабрики.

Веточка объяснила Оливеро, что эти бубенчики, или гонги, развешаны по всему их подземному царству, как сигналы для путников, — чтоб здешние жители могли свободно передвигаться, не боясь заплутать. Оказывается, каждое направление имело особый тон или оттенок звука, и таким образом, жители страны, не знавшей ни солнца, ни звезд, должны были ориентироваться только на слух. Все ноты или мелодии сходились в центре подземного мира, но стоило кому-то сбиться с тона, забрести в необитаемую пещеру или грот, выйти за пределы известного музыкального лада, как он мгновенно терял направление, и обратного пути уже не было. Именно это случилось с Веточкой: она забрела в незнакомую пещеру — и провалилась в другой мир.

Вслушиваясь в перезвон, они пошли по звуку, переходя из одной пещеры в другую: просторные, с высоченными сводами, сменялись длинными и узкими, как тоннели, а за ними шли шестиугольные, наподобие пчелиных сот. И всюду тот же сумеречный зеленоватый свет. Пещеры большей частью оказались сухими — точнее, чаще попадались сухие. Изредка они попадали в гроты, где со сводов капала вода или вода стекала со стен, образуя на полу небольшие бассейны. То и дело попадались чистые ручьи, бежавшие по узеньким желобам, явно рукотворным. Вода была чуть прохладнее, чем воздух, довольно приятная на вкус, с легким привкусом серы.

Единственным подобием растительности были различные виды грибов, или чего-то похожего на них, на стенах пещер. В гротах побольше они напоминали колонии кораллов и достигали высоты в три фута. По консистенции они походили на белую часть цветной капусты, только более плотную. Во влажных гротах попадались образования, по форме напоминавшие пластинчатый гриб — частично или полностью окаменевший. А в пещерах посуше произрастали совсем другие «овощи»: они свисали с потолка наподобие спутанных и увядших корневищ. Впрочем, то были не корни, а полые ровные стебли, толщиной с обыкновенный карандаш, с зернышками внутри. Стоило им с Веточкой первый раз набрести на этот подземный фрукт, как она оторвала часть «бороды», разломила гладкий и скользкий стручок, вытряхнула на ладонь зерна и предложила Оливеро попробовать. Плоды были сладкие и приятные на вкус — такой у них в стране хлеб, пояснила Веточка.